Юноша нахмурился:
— Мне кажется, вы лжете, учитель!
— Даже если и так, это ради твоего же блага. Вселенная полна ужасов, Фулгрим. Если хочешь выжить в ней, ты должен слушаться меня. Я забочусь лишь о твоем благополучии. — Фабий умолк, а затем, смягчившись, потянулся к возвышающемуся над ним клону. — Я думаю только о твоей безопасности и хочу, чтобы ты в полной степени реализовал свой потенциал.
Тот посмотрел вниз, на руку Фабия, коснувшуюся его предплечья, а затем и лица.
— Зачем? Что мне нужно сделать? Вы ничего мне не рассказываете и не объясняете то немногое, что я знаю. Вы говорите, что создали меня для какой-то цели, но пока что не даете выполнить ее. Вы даже не выпускаете меня из этого апотекариума.
— Но ты все равно его покидаешь без спроса, — огрызнулся Фабий, убирая руку. — Ты ослушался меня, причем не раз.
Он постучал по панели управления на своих наручах. Системы его доспеха были синхронизированы с системами лаборатории, и при нажатии кнопки зажглось множество настенных мониторов. На каждом был Фулгрим — ползущий по туннелям доступа, бесшумно пробирающийся по затемненным коридорам корабля или даже обнимающий обступивших его пробирочииков.
— Я же говорил тебе, мальчик, я все вижу.
Фулгрим выпрямился во весь рост:
— Тогда вам должно быть известно, что о моем присутствии не знает никто, кроме пробирочииков. Я скрывался даже от тех, кто, уверен, с радостью поприветствовал бы меня. От моих сыновей…
— Это не твои сыновья! — Фабий ударил кулаком по секционному столу, разбив его. Хирургеон в смятении защелкал и попробовал успокоить хозяина, но Байл только отмахнулся. Гнев был необходим. Он не мог позволить существу перед ним запугать себя. — Они принадлежат ему, а не тебе. Твои сыновья еще спят, их потенциал скрыт. Но я непременно найду их и приведу к тебе. Я дам тебе новый легион, но ты должен дать мне время.
Время. Все всегда упиралось в него. Ему нужно время. Больше, чем Вселенная готова дать ему. Время починить сломанное, усовершенствовать несовершенное. Излечить себя, дабы позаботиться обо всем остальном. Врач, исцели себя сам![18]
Но у него не было времени. И никто этого не понимал. Никто не слушал. Фулгрим — настоящий Фулгрим — никогда не слушал. Он всегда делал, что хотел, чего бы это ни стоило.
— Мне не нужен новый легион. Я хочу исправить сломанный. — Молодой примарх наклонился к нему. Фабий попытался отступить, но безуспешно. Клон схватил его за плечи, и апотекарий почувствовал, как сердце дает сбой. Старая знакомая аритмия. Фулгрим был безупречен, его совершенство пылало, как жаркое солнце. — Я могу их исправить, учитель. Фабий. Я могу научить их, как ты научил меня. Я сумею отвести их от края пропасти, если позволишь.
Его глаза сияли решимостью. Каждое его слово Фабий ощущал как удар: он почти позабыл силу голоса примарха.
— Даже сейчас их еще можно спасти. Я вижу это в них. Я вижу искру древнего пламени чести и героизма. Они снова могут стать тем, кем были, если ты меня отпустишь. Освободи меня, Фабий, и я освобожу твоих братьев — моих сыновей — от рабства. У меня получится. Я знаю это так же хорошо, как знаю свое имя.
— Ты знаешь свое имя только потому, что я тебе его назвал, — прорычал Фабий, вырываясь из хватки клона. Он споткнулся о труп Касры и, попятившись, опрокинул диагностический стол. Фулгрим собирался последовать за ним, но Байл выставил перед собой жезл пыток. — Ты знаешь то, что знаешь, только потому, что я вбил это тебе в голову. И ты по-прежнему сомневаешься во мне? Все еще противишься мне? Как ты не видишь, что все это для твоего же блага?
Фабий осознал, что кричит, лишь когда последние слова уже слетели с губ. Он отвернулся и наконец позволил хирургеону выразить свою заботу. Насекомоподобные конечности нависли над ним, медицинская сбруя удовлетворенно зашипела. Его гнев исчез, как только химические препараты попали в организм. Такого не случалось уже очень давно — он не терял самообладания десятилетиями.
Фулгрим с безучастным видом уставился на него. Фабий хотел что-нибудь сказать — хоть что-нибудь, — но не находил подходящих слов. В конце концов примарх первым нарушил молчание.
— Я слышу вас, учитель. И я понимаю.
— Нет, не понимаешь. Ты просто не в состоянии, — категорически отрезал Фабий. — Без легиона за спиной — верного легиона — ты окажешься легкой добычей для своих врагов. Для наших врагов. Узнав о тебе, они не успокоятся, пока не убьют тебя или не сотворят с тобой чего-то похуже смерти. Все, что я делаю, направлено на то, чтобы оградить тебя. Спасти, дабы ты мог спасти других.
18
Medice, cura te ipsum! — латинское крылатое выражение, призыв обратить внимание на собственные недостатки.