К сожалению, Фалопсид имел на плечах более ясную голову, чем большинство Детей Императора.
— Мы и раньше слышали такие обещания, так что не клюнем на это, плотерез. Ты щедр на слова, но скуп, когда дело доходит до дележки. Как и всегда, самый лакомый кусок ты припасешь для себя.
— А почему нет? Что мне вам сказать, когда я сталкиваюсь с такой черной неблагодарностью? — Фабий покачал головой. — Я позволил вам свободно перемещаться по моим владениям и дал право вволю расхищать мои запасы. Я исцелил ваши раны, починил ваше снаряжение, набил патронами ваши болтеры и мясом ваши животы. Все, что я прошу взамен, это время от времени оказывать мне небольшие услуги. И за это вы осуждаете меня? — Он с силой ударил по палубе жезлом, отчего раздался звонкий лязг металла.
— Услуги, так он это называет, — громко сказала Савона и выставила силовую булаву в обвинительном жесте, рисуясь перед толпой. — Ты беспечно тратишь наши жизни, как патроны от болтера, старик, и отказываешь нам во всем, кроме простейших удобств. Где наши рабы — наши игрушки и доля от грабежей?
— Пустая трата драгоценных ресурсов, — отрезал Фабий. — Кроме того, разве я делаю мало для удовлетворения даже ваших пресыщенных аппетитов? Я создал целые виды, чтобы они жили, сражались и умирали ради вашего удовольствия. Бочками я поставляю вам новые, более действенные наркотики, разработанные мною лично. Я отпускал вас на развалы археотеха и в миры экзодитов, чтобы вы брали там, что хотели. Но вы все равно жалуетесь.
— Нам нужна не нянька, а лидер, — прогремел Фалопсид. — И если ты не начнешь исполнять его роль, мы заберем, что пожелаем, а потом скормим твой мерзкий труп тварям, что бесконечно воют в глубинах этого корабля.
Фабий пристально изучал воина в маске льва, чтобы убедиться, что это не пустая болтовня. Он знал, что этот день настанет, и приготовился. У трети бунтовщиков выработалась зависимость от веществ, обеспечить которыми мог только он. Кто-то из этих двоих — Савона, или, что более вероятно, Фалопсид, — очевидно, обещал им нескончаемый запас наркотиков, спрятанных в апотекариуме, однако некоторые из тех, кого он мог видеть со своего места, уже демонстрировали признаки скорой ломки. Еще немного, и их разрушенные организмы начнут сдавать, и тогда они перестанут представлять сколь-либо значимую угрозу.
Однако долго ждать он не мог. С каждым часом пункт назначения приближался, а для предстоящей задачи Фабию требовалась полная концентрация. Это означало, что со всем этим фарсом требовалось покончить прямо здесь и сейчас.
— Диомат, — позвал апотекарий, и «Контемптор» быстро затопал сквозь толпу.
Его шаги разносились по рынку плоти, будто барабанный бой злого рока. Напуганные мутанты с визгом разбегались с его пути, но Диомат не обращал на них никакого внимания, а только сгибал и разгибал свои когти, предвкушая насилие.
— Фалопсид — предатель. Ложный друг. Как давно я этого ждал! — Голос раздавался из вокс-вещателей, встроенных в корпус дредноута. — Как давно я мечтал раздавить твой череп в своей клешне и забросить твою душонку в ад.
Савона нырнула в сторону, когда дредноут направился к ним. Фабий не сомневался, что вмешиваться она не будет, равно как и воины, наблюдающие из-за импровизированного укрепления. Некоторые из них, возможно, подумывали рискнуть, но это был поединок чести, а концепция дуэли все еще оставалась священной среди сыновей Фулгрима, пусть они и избавились от прочих традиций.
Рука Фалопсида метнулась к мечу, но недостаточно быстро. Диомат резко ускорился и, выставив длинную руку, сомкнул когти на голове противника, хотя тот успел вытащить клинок и даже оставил выбоину на шасси дредноута. Раздался влажный хруст, и безголовое тело ренегата рухнуло на палубу, как тряпичная кукла.
— Я Диомат, — прогромыхал дредноут и пнул то, что осталось от головы Фалопсида, в сторону вала, после чего двинулся туда же, сжимая кулаки. — Я выстоял у Вальпургии. — Массивная механическая нога врезалась в стену из трупов, и та со слабым шумом развалилась. Неприятельские воины рассеялись. — Вы меня знаете.
Ни выстрела, ни протестующего возгласа. Ничего. Они понимали, что лучше его не сердить.
— Подходите же, — потребовал Диомат. — Куда делась ваша храбрость, братья? Исчезла вместе с моими цепями? Подумать только, когда-то я гордился тем, что я один из вас, петухов ощипанных.
Его проклятия эхом разносились по служебным мостикам. Никто не осмеливался отвечать ему, и в конце концов дредноут замолчал. Слышно было только ритмичное щелканье его клешней.