Или воплощение дьявола, как говорили другие.
Бледные уродливые члены экипажа «Везалия» разбегались перед ними, словно грызуны, завидевшие голодных кошек. Матриарх Игори была самой голодной из них. Старуха со снежно-белыми волосами и кожей, обтягивающей кости и мышцы, так как всю лишнюю плоть ей со временем срезали. Она по-прежнему носила потрепанную рабочую одежду и латы, в которых прошла извилистые улочки Грандиозной и психокостные коридоры Лугганата; до сих пор держала при себе ожерелье из зубов астартес, ставшее тяжелее прежнего. Рука ее покоилась на эльдарском сюрикенном пистолете, заткнутом за пояс.
— Мы собрали еще три железы, — с улыбкой заявила она, лениво отсалютовав Арриану. — Еще трое лже-воинов мертвы, дабы впоследствии переродиться в надлежащей форме, приданной его рукой.
Свита женщины одобрительно зашумела. Услышав этот первобытный крик радости, зверь внутри Арриана зарычал, но не от удовольствия, а словно бы предостерегая. Апотекарий смотрел на них исподлобья, отмечая про себя увеличенную мускулатуру, точеные фигуры и чересчур идеальные черты, что делало их похожими на ожившие античные статуи, правда, облаченные в потертые фрагменты брони и плохо сочетающиеся спецовки, а не в пышные наряды лучших времен.
Скалагрим зааплодировал:
— Он будет гордиться вами, дворняжки! Но разве вы не должны сейчас сидеть в своей конуре и глодать объедки? Мы тут слишком заняты, чтобы нянчиться с вами.
Игори одарила его нежным взглядом:
— Мы пришли с докладом к магистру апотекариона. То, что ты тоже здесь, не имеет для нас значения.
Скалагрим ощерился:
— Смотри, я могу сделать так, что будет иметь. — Он пробежал большим пальцем по алмазным зубьям цепного меча.
— Она прихлопнет тебя, — вставил Арриан. — Они уложат тебя, глазом моргнуть не успеешь, и быстро разберут на части. Если хочешь расстаться с жизнью именно таким образом, валяй. А мне нужно положить конец мятежу.
После он перевел взгляд на Игори:
— Докладывай.
— Мы загнали их на рынок плоти, как вы и приказывали. Большинство сейчас находятся там, осознав, что безопаснее все-таки действовать сообща. Некоторые шатаются по кораблю. Моя родня выслеживает их, как нам и подобает. Остальных мы вверяем вашим заботам, почтенный Арриан.
Услышав такое любезное обращение, Скалагрим прыснул, но Арриан предпочел проигнорировать его. Как заместителю старшего апотекария, Ищейки выказывали Арриану долю уважения. К тому же не единожды он выходил на охоту вместе с ними, чтобы удовлетворить те потребности, которые не могли утолить его зелья. За время таких вылазок он научился понимать «новых людей» так, как не умел даже их создатель. Старший апотекарий видел в них детей или того хуже. Но Арриан знал: они — что угодно, только не дети.
Новая раса пришла во Вселенную во тьме и тишине. Первые поколения неолюдей появились на свет искусственно, методом проб и ошибок, но теперь для увеличения их численности прибегать к ножу скульптора плоти не требовалось. Игори была матерью — больше того, бабкой своих последователей. Такими же были ее сестры и братья — те немногие, что пережили столько же, сколько и она. Одна группа разделилась на две, две на четыре, четыре на восемь и так далее. И теперь в укромных уголках «Везалия» обитала целая армия, ожидающая, пока не поступит приказ, чтобы выйти из тени и отправиться в погоню за намеченной жертвой.
— Хорошо, — вымолвил он, подумав несколько мгновений, пока в тишине мертвые высказывали ему свое мнение. «,Хорошо“, — говорит… Мы голодны, брат… Ты позволишь нам утолить жажду?»
— Да, — ответил он, поглаживая черепа братьев. — Да.
Всегда лучше прийти к согласию.
— Выпускай своры, Игори, — махнул рукой Арриан. — Двенадцатый миллениал тут уже загостился.
Он скрестил руки в предвкушении; его мертвые братья радостно зашептались.
— Пора выходить на охоту.
Фабий Байл умер.
Впрочем, не в первый раз и, скорее всего, не в последний, поскольку такова была его участь во Вселенной. Он не рассматривал смерть как конечную точку, ему она представлялась всего лишь периодом вынужденного отдыха, спокойного бездействия, когда разум уходил сам в себя, словно моллюск, прячущийся в раковине. В свободное время, которое появлялось у него, когда он погибал, Фабий обследовал громадные кладовые знаний внутри себя. В такого рода досуге он находил какое-то подобие утешения.
Но за этим чувством скрывались уверенность и понимание того, что Вселенная продолжит существовать без него. Что разворачивающиеся события будут циклически повторяться по непредсказуемому сценарию, вероятно, подвергая опасности эпохальные труды — все то, что требовало твердой руки и здравого рассудка. И в этом тоже заключалась природа Вселенной. Равновесие не могло длиться бесконечно. До анархии в будущем, неизбежной и неотвратимой, оставалось всего мгновение. Только благодаря его усердию этот катастрофический миг можно было отсрочить. По крайней мере, так он убеждал себя в минуты потворства своему эго.