Когда позади с шипением открылись двери и кто-то вошел в комнату, Арриан проигнорировал его и огляделся. Кем бы ни был гость, его намерения станут известны достаточно скоро. По камере были раскиданы разбитые и подергивающиеся части механических тел — Пожиратель Миров расправился более чем с дюжиной машинных рабов, и позже ему предстояло заняться починкой, поскольку их было не так много, чтобы позволить себе просто выбросить сломанных. Кроме того, после каждой встречи с ним они чему-то учились. Отремонтированные и перевооруженные, они могли оказаться немного более сложной задачей в следующий раз. А может, и нет.
— Приберите, — приказал Арриан, скользнув латной перчаткой по лезвию, чтобы очистить его от масла и выделений. Пробирочники тут же поспешили наводить в камере блеск, при этом тихонько кряхтя. Сейчас их было больше, чем он привык видеть. С каждым разом их число увеличивалось, и он задавался вопросом, какое это уже поколение. Сотое? Двухсотое? Без вскрытия определить было невозможно.
— Впечатляет, Пожиратель Миров.
Арриан обернулся, размазывая жирные отпечатки рук по ровным поверхностям своего доспеха.
— Стало быть, теперь моя очередь?
Алкеникс улыбнулся. Как и Арриан, он был без шлема. Между ними существовало некоторое сходство. Оба одинакового сложения, прошли схожий путь, полный трудностей. Красивые лица, пусть и весьма помятые. На этом, однако, параллели заканчивались.
— Очередь для чего? Я просто хотел побеседовать, как один легионер с другим.
Арриан фыркнул.
— И все же с Саккарой или Хорагом вы пока не разговаривали.
— С рабами и чудовищами я не разговариваю.
— Польщен. Большинство отнесло бы меня к тем или иным.
— Я пока не разобрался в вас. Именно поэтому я здесь.
— Чтобы испытать меня. Проверить мою преданность. — Арриан крутанул клинок. Второй по-прежнему покоился в ножнах на поясе. — Как уже испытали многих других за последние несколько недель путешествия. Без лишнего шума, но уверенно. Вы человек вдумчивого подхода, префект. Вы не торопитесь.
Алкеникс кивнул.
— Слияние двух армий легким не назовешь.
— И потому-то вы поощряете поединки чести среди более глупых членов Двенадцатого? Не единожды меня звали, чтобы изъять геносемя.
Алкеникс слегка улыбнулся.
— Это ведь ваша работа.
— Мне любопытно, как так вышло, что в каждом случае смертельный удар не настигал никого из ваших воинов. Более того, на сегодняшний день ни один из них не получил ничего серьезнее царапины. — Арриан усмехнулся. — Если не считать того, кто пытался пробиться через стаю Игори.
— Мои воины — ветераны. А Двенадцатый миллениал, к сожалению, в плохом состоянии. Фабий чересчур им потакает, не дает им проголодаться. У него они сытые и ленивые. — Алкеникс постучал по навершию эфеса. — Я приведу их в форму еще до того, как мы доберемся до места назначения, так или иначе.
— И нас это тоже касается? — Арриан плавно принял боевую стойку, выставив клинок под острым углом, и начал перемещаться по широкому кругу, рассекая воздух лезвием.
— Может быть. Фабий никогда не бывал на поле боя. Но его консорциум?..
— Все мы служили апотекариями, префект. Все мы сражались.
— Но не в составе ударной группы. По крайней мере, уже давно. — Алкеникс внимательно наблюдал за его движениями.
— Значит, поэтому вы здесь? Чтобы проверить мои способности?
— Если пожелаете. В определенных кругах часто спрашивают, кто чем занимался на Терре. Своеобразный тест на решимость и характер. Ответ, который мы даем, говорит о многом. — Алкеникс выхватил меч и широко улыбнулся. — Итак… что ты делал на Терре, Арриан Цорци?
— Ходил в лес помолиться, — огрызнулся Арриан. — А потом убивал своих братьев.
«Ха! Как просто ты это сказал, псобрат. Ты убил нас и забрал наши черепа, одного за другим», — тихо прогрохотал недовольный голос Бриая. Когда остальные шептали, он скрежетал и ревел. Арриан постучал по черепу, чтобы успокоить его.
Алкеникс показал на черепа:
— Этих братьев?
— Нет. Эти пришли позже.
— И о чем ты молился?
— Чтобы я и дальше мог крепко держаться за свою веру, даже когда в мой разум и душу будут вбивать один гвоздь за другим. Старая вера. И простая. Не в бога, но в человека. В себя. — Он стремительно провернул клинок в руке. — В пылу битвы сохраню я здравый рассудок. Ничто не нарушит невозмутимость духа моего. Да не уберу я в ножны клинок свой, пока он еще скользкий от крови. И не буду двигаться, пока не придет время. — Он повернулся, теперь медленнее, но вместе с тем по-прежнему проворно.