— Рад стараться, повелитель.
— Что с нашей добычей?
— Цимисхий и Саккара доставили ее на посадочный корабль. Арлекины не проявили к ним интереса. Арриан уже направляется к ним.
Байл кивнул и окинул взглядом тела, усеявшие улицу. Такой потенциал загублен! Они оказались слишком медленными и неповоротливыми для эльдаров. В следующем поколении это надо будет исправить. Одной силы было недостаточно. Им также нужна была скорость.
Во влажном воздухе разнесся стремительный топот копыт. Байл раздраженно заворчал:
— Проклятие! Похоже, мои попытки скрыть наше появление оказались безуспешны.
— Что? Что происходит? — спросил Олеандр, поворачиваясь и оглядывая пустой рынок.
— Нас обнаружили, — ответил Байл. Топот копыт становился все громче. — Я надеялся избежать этого, но два боя подряд… Видимо, я слишком многого хотел, — Он выпрямился и поднял игольник, — Что ж, такова жизнь.
— Повелитель… мы не одни, — заметил Олеандр. Рынок больше не был пуст.
Байл повернулся, оглядывая новоприбывших, которые уже занимали позиции среди палаток и за брошенными лотками. Здесь были представители нескольких рас: люди, ксеносы, даже несколько Астартес-ренегатов, стеревших с брони все символы легионов или орденов. Прошлые присяги были забыты. Теперь они служили только Грандиозному замку и его кастеляну. На Байла и Олеандра была нацелены орудия самых разных форм и моделей, но огонь их обладатели не открывали. И не откроют, пока их повелитель не выскажется.
Топот копыт приближался. Байл продолжал стоять с выставленным перед собой игольником.
— Когда местный лорд устраивает подобные представления, можно не сомневаться, что перед тобой глухое захолустье, согласен, Олеандр?
— Местный лорд?
— Олеандр, как можно? Неужели ты не узнаешь звук приближающегося величия? К нам едет сам кастелян Грандиозного замка во всем его сомнительном великолепии.
Олеандр раздраженно зашипел:
— Все идет совсем не по плану.
— Так часто бывает, — Байл надеялся избежать этой ситуации. Она отвлекала от текущих дел и была крайне нежелательна в его нынешнем состоянии. Он стер кровь с губ и добавил, когда всадник наконец вылетел к ним: — Нужно уметь приспосабливаться.
Всадник был облачен в вычурную броню, меняющуюся на глазах. В один момент она выглядела как силовые доспехи космодесантника, в другой — как массивный панцирь средневекового рыцаря. Цвета бежали по поверхности, как вода, а вместе с ними и лица. Ухмыляющиеся, кричащие, рыдающие, смеющиеся и без конца перемещающиеся, словно в попытке отвоевать себе побольше места.
Скакун всадника был столь же чудовищен. Сходство с конем у него было самое отдаленное: маслянистая плоть обволакивала черепную кибернетику, словно деготь, а косматая грива состояла из искрящихся проводов и неподключенных имплантных штекеров. Над массивными копытами, выбивающими комья земли, хрипели и тряслись поршни. Хвост представлял собой плетку из зазубренных стальных лезвий, а зубы были осколками раскаленного металла. Скакун пронзительно заржал и встал на дыбы, рассекая воздух копытами.
Его всадник вытянул перед собой шипастую булаву.
— Фабий Байл. Свежеватель. Кузнец плоти. Раковый король, — разнесся по улице глухой, монотонный голос всадника, а затем он добавил просто: — Мясник. Тысячу лет я не видел твой безумный оскал, Отец Чудовищ. И это слишком маленький срок.
— Мордрак, — непринужденно бросил Байл. — Все еще называешься графом или повысил себя до короля? Какой стремительный взлет с позиции сержанта! — Он взглянул на Олеандра: — На самом деле тысячи лет не прошло. Он любит драматизировать.
— Я кастелян Грандиозного замка, Осквернитель. Этого достаточно. Тебя предупреждали. Зачем ты вернулся? Зачем нарушил мир? Братство Солнечного Удара требует компенсации — водой, кровью или и тем и другим.
— Уверяю, Мордрак, тебя это не касается, — ответил Байл, пренебрежительно щелкнув пальцами. — И братства Солнечного Удара тоже. Я получил то, за чем пришел, и теперь ухожу. Можешь отворачиваться и представлять, что никогда меня не видел.
Байл провоцировал его, но не мог ничего с собой поделать. Несмотря на всю свою силу, Мордрак был жалостливым к себе болваном, и при виде него, совершенно не заслуживающего доставшихся ему возможностей, не оставалось сомнений, что Вселенной правит случайность.
Рукоять булавы проскользила в закованной в металл руке Мордрака. Вокруг оружия потрескивала дьявольская энергия. Оно явно имело противоестественную природу — как и меч, лежащий в ножнах на бедре Мордрака. Облик устаревшего оружия был лишь видимостью.