— Я лишь хотел засвидетельствовать тебе свое почтение, как полагается четвертому из Узников Радости, — сказал Олеандр, поднимая ладони, как в молитве.
Гулос рассмеялся:
— С чего ты взял, что ты четвертый?
— Определил методом исключения. Савона вторая. Мерикс третий, Никола недостаточно амбициозен для четвертого, а Лидоний не всегда понимает, где в данный момент находится, — ответил Олеандр, кладя руку на рукоять меча. — Не волнуйся, я не настолько глуп, чтобы добиваться позиции первого.
— Нет. Для этого тебе придется драться и с Савоной, и с Мериксом, — сказал Гулос, спускаясь с дрожащей сцены. При движении с его брони сползали куски рабов, но его это, похоже, не беспокоило, — Кстати, как Мерикс? Я видел, как ты с ним разговаривал.
— Он измотан.
Гулос фыркнул:
— Он слаб.
Олеандр отвернулся.
— Если планируешь его убить, сделай это быстро. Хотя бы это он заслужил.
— Мне кажется, или я слышу в твоем голосе жалость?
— Не жалость, а уважение. Он наш брат.
— Брат — это кто-то равный, Олеандр. У меня братьев нет, — ответил Гулос, — Когда-то были, но я их убил. Во всей Галактике мне нет подобных, а когда это предприятие закончится, я поднимусь еще выше. — Покосившись на Олеандра, он добавил: — Меня только ты беспокоишь.
— Я? — переспросил Олеандр и одновременно выхватил из ножен меч. Толпа отпрянула, освобождая пространство. Гулос уклонился от удара, прогнувшись назад так, словно у него не было костей, резко выпрямился, и его клинки устремились вперед, пока не скрестились у самого горла Олеандра.
— Ты промахнулся, — сказал Гулос, — Ты слишком медленный, апотекарий. Занимайся своими ядами и слабительными, а фехтование оставь настоящим воинам.
— Как скажешь, брат, — ответил Олеандр. Он знал, что Гулос пока не станет его убивать, а с такого близкого расстояния можно было получше рассмотреть трещины на его горжете. После веков починки и золочения керамит ослаб на спайках. Стал уязвимым. Его можно было пробить одним ударом, и если все сделать точно, смерть не заставит себя ждать.
Гулос оттолкнул его, вложил клинки в ножны и усмехнулся:
— Ты для меня — всего лишь источник раздражения, Олеандр. Никогда об этом не забывай.
— Честное слово, каждый день вспоминаю, — ответил Олеандр, продолжая размышлять об уязвимости. Годы ушли на то, чтобы убедить Гулоса в его собственном превосходстве. Первый из Узников Радости был абсолютно уверен в том, что он сильнее. Что у него нет слабостей. И Олеандру нужно было, чтобы Гулос продолжал так думать до тех пор, пока не придет время от него избавиться.
Гулос засмеялся и похлопал его по плечу:
— Продолжай в том же духе.
Олеандр проводил его взглядом. Рабы разбегались перед Гулосом, как мальки перед акулой. Даже Дети Императора отходили в сторону — не из уважения к его рангу, а чтобы не быть в зоне досягаемости его клинков. Если Мерикс был наивен и сломлен, то Гулос — надменен и опасен. Оба они были слабы, но по-своему. Из них двоих Олеандр предпочитал Мерикса.
Гулос, как и Блистательный, был частью болезни, поразившей Третий. Пока он и ему подобные будут командовать, Дети Императора останутся расколотым легионом. Годы в глуши заставили его это осознать. Око было безумно само и сводило с ума всех, кто в нем жил. Но безумие можно было приспособить под себя и даже контролировать. Для этого нужно было лишь отдать власть в правильные руки и вырезать рак, поразивший элиты.
На самой периферии зрения что-то блеснуло. В толпе висела серебристая маска. На пределе слышимости раздался смешок. Стоявшие рядом рабы бросились в стороны, как испуганные птицы, но Дети Императора, продолжающие наблюдать за оглушительным представлением шумодесантников, ничего не заметили. Рабы были слабыми существами и легко пугались. Вокс Олеандра вдруг завыл от резонанса, и в этом вое послышался обрывок песни.
Он повернулся и вгляделся в толпу. Они были здесь, на корабле, в самом сердце вражеских сил. В прошлом он решил бы, что это невозможно, хотя и слышал рассказы о партизанских налетах на демонические миры и засадах в самых темных глубинах Ока, куда смели ступать лишь нерожденные. Но не теперь. Теперь он знал правду.
В прошлый раз все началось так же. С шепотов в толпе. С голосов в темноте. С теней в чреве зверя.
— Осторожно. Я знаю, что ты здесь, Идущая под Пеленой, — тихо сказал он.
«Может быть. А может, мы демоны, апотекарий».