– Наставник никогда не говорил мне о плохом, он был всем для меня, а эти твари не пожалели его, тогда как он пожалел бы их, он не видел в людях того дерьма что они являют свету, слышишь Милена? Каким бы ни был человек он всегда шел к тому навстречу, он всегда помогал тем, чем мог помочь. Боюсь, я не настолько свят, я как камень, болтающийся под ногами, никчемный черт возьми камень! И в один день я утону в море, может меня закинут туда детишки или я сам доберусь до туда, это не важно, важно другое, как бы ни было тяжело сейчас нам нужно выстоять, нам нужно глотать свои слезы и ждать пока раны затянуться, нам нужно терпеть и жить ради цели которой так трудно достичь. Все что нам остается это ждать случая, надеяться, что когда-нибудь у нас появится шанс, когда нибудь мы из маленького зерна станем огромным деревом. Я уверен, Фабс не спроста такой тихий, он и через наручники поотрывал бы им головы, нет, сейчас не время и не место, Наставник никогда не учил меня тому, что навредит другим, он всегда обращался со мной как с сыном и я потерял своего отца, но ты еще не потеряла, ты все еще здесь и мы вместе. Разве кто-либо одолеет нас, когда мы вместе? Да никогда черт возьми, ни при каких обстоятельствах! Раны всегда заживают, очень медленно, но это так. Черт, не умею я произносить такие мать его речи, но я стараюсь правда, стараюсь ради тебя маленькая убивашка, чтобы ты не переживала. Мы отомстим этим уродам за каждую слезу что ты проронила, я отлично знаю как месть работает во благо духу, месть поднимает тебя с колен, месть заставляет вставать снова и снова. Кормить ее не составляет труда, обратный отсчет уже пошел, я знаю, что мы здесь не задержимся, мы будем держаться друг за друга и свергнем мать его весь мир!
Вдруг заключенные оживились и заревели вдохновленные речью Сергея, тогда как он возлежал на своей дощечке и чувствовал невыносимую боль при каждом слове, но несмотря на это эмпатия и сочувствие к Милене сподвигло его пренебречь своим состоянием и произнести слова поддержки. Она не была для него чужим человеком, для него она была совсем еще маленькой, и он понимал, как ей невыносимо наблюдать за тем что творят эти беззаконники с ее отцом и хотя время что они провели вместе как капля в море, он все же не смог сдержаться от наставления, от поддержки которую должен был выказать, хотя и очень редко делал что-либо подобное. В мыслях его постоянно появлялся Наставник, который точно переродился и нашел пристанище в голове своего ученика – так знания, обретенные нами от мудрецов, остаются с нами даже после их смерти и являются ни чем иным как их посевом в почве нашего разума. Сергей даже после смерти Наставника не переставал думать о нем и те светлые воспоминания, с которыми он был неразрывно связан, сыграли свою существенную роль для того, чтобы побудить его произнести столь нетрадиционные, но весьма своеобразные слова сопереживания.
Все что могла почувствовать Милена это слабое облегчение, она знала, что Сергей невесть какой странный, но она тепло приняла его поддержку, ей даже стало не по себе, когда весь блок начал одобряюще кричать. Фабио уже несли обратно умытого и перевязанного. Ноги его колыхались по пути смотря носками в разные стороны, положив его на землю охранники отворили камеру и в тот момент Фабио взглянул на Милену и разглядел ее заплаканное лицо излучающее боль и муку, он и сам почувствовал себя в ее положении, ему было больно сознавать что она страдала, он и не знал кому из них было хуже…
Фабио поволокли по полу в камеру и закрыли за ним. Обругивая все на своем пути охранники удалились, предупреждая чтобы ни звука не было слышно.
– Пс-с! – Шепнул из-за угла своей камеры Поляк. – Ты держался молодцом, старик, слышал бы ты, как твой дружок подсобил твоей дочке, прямо-таки благородный малый.
Фабио ничего не смог ответить, лишь издал какой-то звук, который только мог произнести дабы дать понять, что слушает Поляка.
– Я думал он у вас сумасшедший, – продолжал Поляк, – похоже вчерашние тумаки здорово ему помогли прийти в себя, такое бывает сплошь и рядом, держись главное там не раскисай, боль временна, все временно, что поделать, раз на нашу голову свалилось это бремя, может однажды все встанет на свои места, мы сорвемся с цепи, мы вырвемся. Тьфу! О чем заговорил? Видишь, как подействовал монолог твоего дружка? Ему бы в ораторы.