Дмитрий дал присутствующим право на выбор и перешел непосредственно к обсуждению дальнейших действий, собственно, здесь этот выбор и имел свою прерогативу и каждый по возможности излагал свои мысли насчет наступления и обороны, которая может понадобиться. Так же были обсуждены более подробнее те идеи которые находились на поверхности, а именно: нападение из подтяжка застав весь Совет; но столь опрометчивый и примитивный ход был сразу же опровергнут весьма значительной критикой со стороны истинных стратегов своего ремесла, а именно тем что так поступил бы каждый у кого не хватило бы ума для более разумного плана, к тому же было слишком много необоснованного риска, который сводил все пути отступления либо в темницу либо в могилу.
Можно было прибегнуть к другому методу: убивать по отдельности, что необходимо делать либо быстро и скрытно, либо с чрезмерной медлительностью, которой не располагал никто, так как медлительность в произведении убийства целой группы людей по отдельности требует большей информации о каждом из этой группы, которую никто не имел, собственно, как и временем необходимым для непосредственных действий.
Таким образом были обсуждены многие идеи, но все сводилось к одному и тому же вследствие чего было решено взять перерыв.
Каждому было очень нелегко принимать какое-либо решение относительно того, как именно нужно со всем разбираться, эти люди не таковые, они привыкли получать имя, информацию, место, и работать, не решая судьбы, тем более собственные, а устраняя их. Конечно, оба варианта нападения не были единственным выходом из положения, скорее эти идеи оттого и были оглашены что лежали на поверхности.
Люди повылезали с насиженных мест, зал был накален до предела, а все, потому что у каждого из присутствующих поднялся жар от нестерпимых и гласящих мыслей, устанавливающихся и обрушивающих свой суровый приговор. Из двух зол человек всегда выбирает ошибочную, но мало кто понимает, что правильных путей не бывает. Таким образом каждому предстала настоящая картина того, что называется общим положением, которое к слову было одной лишь гибелью. Бывает минута, когда дальнейшая судьба решается прямо на глазах, а выбор становится роковым, в такие минуты человеку характерно терять над собой контроль то ли от вмешательства провидения то ли от буйства собственной глупости, впрочем, нельзя забывать, что самые глупые решения как правило самые верные из принятых. Увы чем дольше думали киллеры, тем больше они подвергали сомнению собственные силы, так фигляр на вопрос как он вытворяет свои трюки в ответ задумывается и падает на голову. Настал момент, когда накаленные умы перестали что-либо мыслить и не оставалось иного правильного решения кроме переноса собрания.
– Пусть каждый изложит свои версии того, как именно следует поступить, – объявил Дмитрий сразу же после перерыва, – можно в письменном виде, дабы через четыре дня, мы все обговорили и приступили к нападению. – Закончил он и объявил собрание закрытым.
Вероятно, в ту секунду выдохнул каждый. Всех одолевал трепет, и все в один момент стали до родства близки, никто не испытывал большего облегчения чем эти бедолаги. Словно солдаты, готовящиеся к войне, они вышли из здания и почувствовали, что война отсрочена и уже совсем далеко, но не позади, а так, затаилась поджидая своего часа.
Пока Сергей вел машину Фабио показалось словно что-то беспокоило его, что непосредственно отражалось у него на лице. После всего того, что произошло сегодня Фабио не мог позволить обиде, которую завидел во взгляде Сергея что-либо внушить ему и тем более вынуждать его чувствовать себя одиноким даже среди новообретенной семьи.
– Послушай, если это из-за того, что было утром, – начал Фабио, – то не держи на меня зла, я просто не знаю, что на меня нашло. Пойми, я не желаю тебе ничего плохого, мы в одной лодке, мы семья и должны заботиться друг о друге.
– Все нормально Фабс, да и не хотел я из тебя извинения выпрашивать, просто странное ощущение внутри, ничего серьезного.
– У меня тоже есть нечто подобное пап, но я знаю почему, – и прежде, чем Фабио спросил она ответила: – потому что спустя долгое время мы забыли о том человеке на сцене, о Дмитрии, это его я тогда не смогла убить папа, помнишь тот что в отставке, я вспомнила его только сейчас, а он даже не говорил нам о том, какую же услугу он оказал нам освободив нас, он словно и сам забыл о том кто мы.