Преобладающее в фаблио комическое начало находит соответствие и в незатейливой, но выразительной ритмике традиционного восьмисложника с парными рифмами и, главное, в свободе и непринужденности рассказа, прерываемого замечаниями самого рассказчика, его ссылками на свои наблюдения, обращениями к слушателям и т. п. Даже заключительные строчки, содержащие как бы вывод из рассказанного, автор зачастую превращает в шутку — в пародию на ожидаемую но традиции «мораль».
Поиски занимательного сюжета часто уводили народных рассказчиков за пределы вероятного, а вместе с тем они и их слушатели были большими привержен ними правдоподобия, — вот почему в фаблио столь часто встречаются ссылки на разные города и местности Франции, где якобы происходили события. Эта явно фиктивная достоверность нередко создавала и дополнительный комический аффект.
Так в творчестве поэтов и жонглеров Франции XII-XIII веков видны уже первые ростки того реалистического жанра, которому суждено было расцвести в новеллах Возрождения.
Валентина Дынник
Искусством повести слагать
Не следует пренебрегать —
Полезною бывает повесть,
Когда составлена на совесть.
Она не только позабавит.
Но, смотрншь, и ума прибавит,
И обхождению поучит.
Хорошего — еще улучшит
И только злобных обозлит.
Их нрав таков! Он им велит
О доброй повести злословить:
Добро нм видеть тяжело ведь!
Снедает зависть их постыдно:
Чужая слава нм обидна.
Она им сердце больно колет,
К наветам черным их неволит.
На то, что вызвало хвалу,
Им надо извергать хулу.
Дивлюсь ругателям-мужланам
И всем их козням непрестанным:
Ужель приносит им отраду
На ближних вымещать досаду?
Им вряд ли сыщешь извиненье.
И тяжко грешен, без сомненья,
Тот, кто. во-первых, сам завистлив,
А во-вторых, xулу измыслив,
Пускает в ход ее со злобой.
Здесь два греха, и смертны оба!
Хоть мерзостен мне всякий грех,
Но зависть — мерзостнее всех.
Нет, не могу себя сдержать,
Чтоб людям правды не сказать
Об этих новых Ганелонах,
В перечисленье углубленных
Чужих ошибок и порух.
Покуда не испустят дух,
Зло умножать — их назначенье.
Но о забавном приключенье
Поведать я предполагал.
О нем недавно я слыхал
И сразу счел вполне пристойным
Все изложить в порядке стройном.
Рифмовкой строчки замыкая,
Нескромностей не допуская:
Не место грубости и грязи
В искусно сложенном рассказе.
Люблю свой труд я и ценю,
От скверных слов всегда храню.
И будет так, пока я жив.
Бесстыдной строчки не сложив,
Тем самым я, но крайней мере,
Великой избежал потери:
В рассказе скверное словечко
Хоть малое займет местечко,
А между тем оно как раз
Всей прелести лишит рассказ.
Нет, не пристало мне, труверу,
Утрачивать и вкус и меру, —
Я с речью скромною пришел.
У греков занимал престол
Царь Александр, властитель славный:
Своей он воле вседержавной
Немало подчинил владык
И зтим стал вдвойне велик.
Он щедрость, как родую мать,
Привык издавна почитать.
Не знает щедрости скупец.
Кладет он золото в ларец,
А человек с душой широкой
В том для себя не видит прока,
Чтоб деньги прятать под замок:
Дарить и тратить — вот в чем прок!
Был Александр неистощим
В подарках рыцарям своим.
Да, таковы не все владыки.
Иным привычки эти дики.
Одно привычно им — стяжать
И над богатствами дрожать.
Самих себя, с другими вместе,
Лишая радости и чести.
А царь все то, что добывал,
Богатством общим почитал,
Чтоб крепче рыцарей сплотить,
Но время к сути приступить.
Мощь Александра все крепчала.
Египет покорив сначала.
Он даже Индию, и ту
Повергнул под свою пяту, —
Да вдруг и зажил на покое!
Ему бездействие такое
Несвойственно, казалось, было.
Но вы поймете, в чем тут сила:
Ведь был, рассказывают, он
Тогда без памяти влюблен.
И вот, в походах закаленный,
Забыл о битвах царь влюбленный.
Не сожалел он о досуге.
Теперь краса его подруги
Ему все в мире заменяла,
Весь мир собою заслоняла,
Влекла к себе его одна.
Любовь понетине сильна,
Коль самых сильных укрощает,
В своих вассалов превращает.
Они, собой пренебрегая
И милой сердце отдавая.
Лишь долгу высшему верны:
Все без различия должны —
Простой бедняк иль царь великий —
Признать любовь своим владыкой.
Пред ней склониться поголовно,
Безропотно и безусловно.
Во Франции или Шампани
Кто смеет не воздать ей дани!