— Получается, речь идет о нацистской доктрине расовой чистоты? Истребить всех евреев, цыган, чернокожих — словом, всех, помимо светловолосых, синеглазых «детей Одина»?
Черч кивнул.
— Смерть Адольфа Гитлера едва ли кладет конец геноциду. Просто мировым правительствам стало политически выгоднее удерживать это вне фокуса общественного мнения, называть каким-то другим именем: обвинять террористов, сепаратистские течения. — В голосе шефа звучала нехарактерная для него горечь. И мне было совершенно не в чем его винить. — Пойми меня, капитан: это давно уже не элемент сугубо немецкой культуры и даже не арийский идеал. В войне с этническим геноцидом Германия давно с нами. Нет, эти мужчины и женщины — часть некой призрачной нации, которая сама по себе. Они более не хотят преобразовать какой-то отдельный народ; им теперь подавай весь мир.
— А Хекель у этих сволочей — кнопка запуска?
— Был, — уточнил Черч, потрогав очки и вновь принимая обычный, сдержанно-нейтральный вид. — А возможно, что и есть.
— Пожалуй, теперь я понимаю, почему это видео вас так насторожило. Если животное на съемке — продукт каких-то навороченных генетических разработок, созданных не без участия Хекеля и его патронов, и если они все те же козлы из «Конклава» или как там его еще, то получается, враги ушли от вашего удара, живут себе и преспокойно орудуют вот уже много лет, да еще и выходят на передовые рубежи небезопасной в целом ряде вопросов генетики? Так?
— Да, — медленно кивнул Черч.
Доктор Кто зацвел улыбкой.
— Я же говорил, у вас от этого видео крышу сорвет.
— Ага. Рад, что осчастливил вас, док.
— Эй, — сказал он, демонстративно поддергивая рукав и обнажая желто-коричневатую кожу. — Я, кстати, у них тоже кандидат на переделку. Но тем не менее достойно похвалы: какой размах, какое воображение!
— Нет, ни хрена не достойно, — ответил я.
— Когда вернешься в Ангар, — произнес шеф, — я дам тебе более полное досье на «Конклав» и те усилия, что предпринимались для его устранения. А пока важно помнить, что нас к Гуннару Хекелю ведут только две нити, а сам Хекель — единственная нить в «Конклав», если он в самом деле существует. Первая связь — данное видео, хотя мы даже не знаем, кто и зачем его послал. Вторая — то, что хранится в «Глубоком железе». Может, там вообще ничего нет, но тот факт, что в хранилище на аналогичном задании застопорилась наша «Пила», заставляет сделать вывод: связь эта не эфемерная.
— А больше никаких ассоциаций не возникает? Там еще была какая-то «волна вымирания».
— Нет, но мы пройдемся по всему этому повторно, «Ясновидцем». Сложно прочесывать что-то, не имея о нем предварительных представлений. Иначе, может, мне бы и Google хватило.
— Вы что, и через Google тоже искали?
Вопрос он проигнорировал.
Раздался мелодичный звон, и послышался голос Ханлера:
— Пристегиваемся, капитан. Идем на посадку.
— Какие будут указания? — обратился я к шефу.
— Первый приоритет — вычислить и проверить, что может там хранить семья Хеклер. Второй: выйти на след команды Петерсона.
Судя по мрачноватой мимике, расстановка приоритетов вызывала у него восторг не больший, чем у меня самого.
— Поддержки при операции у нас нет, — продолжал он. — Я бы, разумеется, не пренебрег подмогой СВАТ,[10] армейского спецназа и национальной гвардии, но в нынешних обстоятельствах звонить им не берусь. У тебя есть Симс и Рэббит. Им я сподобился организовать машину технической поддержки, так что оружие и бронежилеты у вас будут, но без тонких средств. И больше пока о землю нам опереться нечем.
— Задача для троих, о которую сломала зубья даже «Пила»? Круто.
— Спрос с вас нешуточный, но, поверь, дело того требует. Зря кадрами я не разбрасываюсь. Задача первостепенной важности. Противостояние может оказаться таким, о каком мы и не догадывались.
— Если у нас новый враг, шеф… Перед ними тоже может оказаться противодействие, о котором не догадывались они.