Я и впрямь задумался, но тут в ухе у меня засвербил звонок из ОВН. На связи была Грейс.
— Линия чистая, Джо. У меня новости.
— У меня тоже кое-что есть. Давай быстро, а то тут полная чаща медведей вокруг.
— Мы установили двоих из той русской четверки, что устроила засаду в Вилмингтоне. Это бывшие спецназовцы.
— Гниды, — отозвался я. — Соберу и привезу тебе все их скальпы.
Я рассказал о нестандартных гильзах и исковерканных телах, а также о кровавых пятнах и посмертных надругательствах.
— Вот же черт, — даже слегка растерялась она.
— Во что такое мы вообще влезли, Грейс?
— Я… и не знаю даже.
— Тут вообще пахнет чем-нибудь официальным? Я имею в виду, действия российского правительства?
Спецназом у русских, как известно, под одну гребенку зовутся и ОМОН, и оперативники из ФСБ; потом еще СОБР, спецвойска МВД, ГРУ… С развалом Советского Союза и крахом экономики многие из русских военных и силовиков, поувольнявшись со службы, пустились в самостоятельное плавание, пополняя по всему свету ряды русской мафии или создавая ЧОПы — частные охранные предприятия для неприглядной, зачастую полулегальной работы везде, где требовалось стеречь (а то и захватывать) чьи-нибудь деньги. А нынче спрос на такую работу есть считай что повсюду.
— Я не думаю. А в нынешнем нашем положении мы не можем позвонить в Госдепартамент и разузнать. Шеф считает, что та команда в Вилмингтоне — наемники. Может статься, они часть большой команды. Однако мы понятия не имеем, на кого они работают, — сказала Грейс. — А следы Хэка или «Пилы» вы обнаружили?
— Нет. Но мы все еще наверху. Сейчас собираемся вниз. Если честно, не мешало бы получить подмогу.
— Никого не могу отрядить. Мы сейчас здесь замкнуты надежней, чем пояс верности у монашки. Джо, — сказала она, помолчав. — Если ты хочешь прервать задание, я тебя прикрою.
— Я бы, может, и хотел, но не стану.
И она, очевидно, это знала.
«Пила» — единственное, чем я мог мотивировать свой отказ.
— Джо, слышишь? Мне сейчас плевать на протокол. Если наскочишь там на кого-нибудь, кто не из ОВН… — Окончание фразы повисло в воздухе.
— Все на абордаж, майор, — бодрым голосом скомандовал я (и как это мне хватило ума не назвать ее «майор Лапкин», сам не знаю; вот что значит собранность).
Я отсоединился и рассказал остальным про новости о спецназе. Информация отложилась, причем без особого напряжения. Правда, Банни выбивал из колеи вид растерзанных тел. Он то и дело шало на них поглядывал, тут же отворачиваясь, но через какое-то время неизбежно возвращаясь взглядом. Я понимал, что сейчас с ним происходит. Само убийство понять еще можно, но такое изуверство просто не укладывалось в голове. Было в этом что-то нечеловеческое, дикарское, первобытное.
— Кэп, — окликнул через комнату Старший. — Похоже, ток здесь все еще есть. На лифте зеленые огоньки.
— Что с телефонами?
Сняв со стены трубку, он покачал головой.
— Да, связь у нас скоро оборвется, — сказал Банни.
— Что ж, будем перекрикиваться.
Я связался с Кирком, обрисовал ему ситуацию и велел поддерживать контакт со штабом через майора Кортленд.
— Если лифт работает, я могу с вами, — начал было морпех, но я перебил:
— Душевно ценю, мореход, но нам надо быстрее. Извини, пожалуйста.
— Да ерунда.
— И постарайся, чтобы безбилетникам вход сюда был закрыт.
— Даю гарантию.
Зайдя в лифт, мы одновременно отправили вниз все шесть кабин. Две из них — нашу и еще одну — остановили на предпоследнем уровне и, едва раздвинулись двери, обнажив темное жерло коридора, пригнулись и вслушались в звуки, исходящие из недр лифтовых шахт. Слышно было, как остановились кабины и отверзли в гулкой пустоте свои двери. Циклопические, нескончаемые, уходящие во мглу каверны из известняка пахли плесенью и дурными снами. Поверху тусклыми рядами тянулись флюоресцентные лампы — возможно, они работали автономно, как и лифты. Входящий сюда и с добрым, и со злым умыслом однозначно оставил бы их включенными: не карабкаться же потом целую милю наверх по лестнице.
Мы напряженно затаились, высматривая малейшее движение через очки ночного видения. Ничего: ни огня из засады, ни вспышек и взрывов. Впрочем, это не означало, что русские не дожидаются в укромном месте. Просто они, к добру или к худу, не палят почем зря во все, что движется. Приблизившись по моему сигналу к двери на лестницу, мы проверили ее на предмет растяжек, после чего проникли на площадку и глянули вниз. Фонари аварийного освещения были все как один разбиты вдребезги, и спуск смотрелся бездонным черным зевом.