Некоторое время спустя она убедилась в том, что нью-дублинский таксист — существо абсолютно неистребимое и бесстрашное. Во всяком случае, пешком ей пришлось пройти не больше квартала. Крохотная двухместная машина спикировала рядом с ней и разбитной парень, такой рыжий, что даже Рори обзавидовался бы, протараторил, откинув колпак:
— Такси, офицер? Куда прикажете? — тут он разглядел ее лицо и преисполнился благоговения, смешно смотревшегося на круглой конопатой физиономии:
— Майор Гамильтон?! Прошу вас, мэм, садитесь скорее! Пожалуйста! Я видел вас сегодня по сети, госпожа майор. Ну, расскажу я Кристи, что возил вас — не поверит же! Вы только скажите, куда!
Мэри уселась в кресло, защелкнула замок ремня — привычка, никуда от нее не денешься и скомандовала:
— А забрось-ка ты меня к «Крылу сапсана» на углу Дженкинса и Первых Поселенцев. Знаешь, о чем я?
Таксист вытаращился на нее, как будто увидел что-то до невозможности жуткое:
— Это к копам?! Да, как же это… да на кой они вам сдались, что, в городе больше выпить негде?! Тем более что у них там сегодня поминки, никакого веселья…
Тут он, должно быть, разглядел ее глаза и осекся. Мэри постаралась натянуть на лицо улыбку, но, должно быть, ничего путного из этого не вышло: теперь на физиономии водителя читался откровенный страх. Она глубоко вздохнула, оставила попытки улыбаться и тихо, устало произнесла:
— А с чего ты взял, парень, что мне весело? Давай, разогревай свой драндулет, а то дождешься, я сама на управление сяду. А я еще трезвая, так что мало тебе точно не покажется… Живей, не зли меня.
В «Крыле сапсана» действительно было невесело. За большими столами вплотную друг к другу сидело человек семьдесят, все как один в полицейской форме с пилотскими нашивками. Закуски практически не было, обилие бутылок говорило само за себя. Разговоры за столами, и без того негромкие, при появлении Мэри стихли совсем. Она подошла к стойке, кивнула бармену в знак приветствия и спросила двойной виски. За ее спиной послышался скрип отодвигаемого стула, но она не стала оборачиваться, продолжая сверлить глазами бармена, который двигался так медленно и безмятежно, как будто ее заказ его совершенно не интересовал. Осведомиться о причинах такого поведения она не успела: на плечо легла крупная ладонь с длинными сильными пальцами, рывком развернувшая ее лицом к залу. Уже не слишком трезвый парень примерно лет на пять моложе Мэри смерил ее презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
— Здесь пьют копы, госпожа майор, мэм. Мы поминаем наших павших товарищей и посторонние нам тут ни к чему. Вам ясно?
У Мэри неожиданно зачесались кулаки. Вспышка ярости на секунду заволокла все окружающее красноватым туманом, пришлось напомнить себе, что она пришла сюда не ссориться, по подходящие к ситуации слова никак не желали находиться. Однако говорить ей не пришлось. Резкий окрик «Каллахан!» рассек напряженную тишину, как удар бича, и в поле зрения Мэри возник Морган, вышедший, должно быть, из задней комнаты.
— Каллахан, прекрати, — уже спокойнее произнес полковник, и хватка на ее плече ослабла, а потом исчезла совсем.
— Извините, сэр! — рявкнул пилот, но Дядюшка только зло оскалился в ответ:
— Да ты не передо мной извиняться должен, сопляк, а перед ней!