Мэри плавно начала снижение на самом малом ходу маневровых двигателей.
…семнадцать… шестнадцать… пятнадцать…
Если она права, то вот этот, совершенно безобидный с виду амбар внизу скрывает в себе полноценный капонир…два… один… ЗЕРО!
Операция началась. На секунду врубив маршевые, Мэри проскочила почти над самой крышей злополучного амбара, снося струей выхлопа почерневшую от времени, прохудившуюся черепицу. Ха! Она все‑таки не ошиблась! Крыша, как кожура с переспелого плода, сползла вниз, обнажая металл и термопластик боевых бластеров. Девушка, не набирая высоту, уходила от заброшенной фермы по максимально прямой траектории – черт их знает, этих горе‑умельцев, вдруг именно здесь монтаж огневой точки уже закончен? Развернувшись в горизонтальной плоскости за пределами возможной зоны поражения батареи, она, по‑прежнему не поднимаясь и открыв все орудийные порты, начала обратный маневр. Дисплей показывал, что наземные силы, окружившие покосившиеся строения, молниеносно проверили мелкие сараюшки и, пропустив вперед саперов, сконцентрировались рядом с главной целью. Возле дверей амбара, таких же неказистых на вид, как и само строение, уже вовсю колдовали электронщики. Минута, другая – и в проход, открывшийся за отошедшей в сторону панелью, ринулась группа захвата. Мэри было доподлинно известно, что после гибели корабля с арестной командой не только она поклялась разобраться в происходящем. В ее случае разобраться означало найти, но для потерявших друзей полицейских разборка заключалась в том, чтобы ни один из попавших под горячую руку преступников не ушел живым. Понятие «правосудие» люди Моргана уже довольно давно трактовали весьма вольно, заменяя его справедливостью, как они ее понимали, но существовал неписаный свод правил, которого придерживались обе стороны. Правила не распространялись до сих пор только на тех, кто посмел действовать против детей – этих попросту уничтожали на месте. Что интересно, если вдруг киднеппер или промышляющий в школе торговец наркотиками все‑таки оставался в живых, защищать его не брался ни один адвокат. Суд был скорым и максимально жестоким. Верховный судья Маккормик утверждал приговоры по верхней планке, затыкая рты борцам за права человека неизменной фразой: «Если я буду милосерден сегодня, завтра такие, как он, доберутся до ВАШИХ детей». Но в целом между плохими и хорошими парнями существовала некая разновидность договора. До сожженного катера. Теперь же никаких сдерживающих факторов не наблюдалось вообще. Уничтожив полицейских, выполнявших свою работу, бандиты нарушили правила игры. Копы шли мстить, и там, внизу, никто не мог рассчитывать на пощаду.
Некоторое время спустя из канонира выбрался кто‑то из полицейских и зажег зеленый сигнальный огонь. Вскоре в ушах Мэри снова зазвучал голос Келли О'Брайена, что означало успешный конец операции. Но молодой послушнице было мало этого успеха. Главное действующее лицо оставалось на свободе, а значит, успокаиваться было рано. Мэри был нужен Эрик ван Хофф.
– Ну вот что, парни. Не знаю, как вам, а мне здешняя обстановка кажется неподходящей, – Морган устало потянулся, откинувшись на спинку кресла в своем кабинете. Кресло, кабинет и, что самое занятное, секретаршу он унаследовал от своего предшественника, О'Коннелла. Хотя, надо думать, красотка Флора ничего занятного в сложившейся ситуации не видела. Вот уже добрых два года она изо всех сил пыталась соблазнить нового шефа, но всякий раз натыкалась на недоуменное, бесившее ее равнодушие. Месяц от месяца ее наряды становились все откровеннее, намеки – все прозрачнее, а чертов дылда ее попросту не замечал. Точнее замечал, конечно, но только в качестве Служащей, что уж конечно не устраивало амбициозную девицу и превращало ее временами в законченную стерву. Секретаршей, впрочем, она была отменной, а надежда рано или поздно обратить на себя именно мужское внимание начальника заставляло ее лезть из кожи вон в профессиональном плане, поэтому Морган и не спешил ее менять. Братья О'Брайен, только что проводившие алчными взглядами едва прикрытые микроскопической юбкой стройные бедра подавшей чай прелестницы, синхронно вздохнули и перевели глаза на майора. – Поэтому я предлагаю переместиться ко мне. Здесь и не выпьешь по‑человечески, и поговорить толком не получится. Пошли? – Морган первым поднялся с места. Шон и Келли вскочили вслед за ним, и час спустя вся троица, заскочившая по пути в один из супермаркетов на предмет выпивки и закуски, ввалилась в редко удостаивающийся внимания хозяина дом Моргана. Ввалилась и настороженно замерла в дверях, чутко вслушиваясь в царившую в доме темноту, потому что в воздухе явственно витал тонкий, но безошибочно узнаваемый аромат. Кто‑то курил здесь «Восход Тариссы», причем курил совсем недавно…
– Эй, Дядюшка, вы поесть, случаем, не захватили? – донесся из глубины дома нарочито мурлыкающий женский голос, и Морган расслабил напрягшиеся было плечи, добродушно усмехнулся, пробормотал что‑то вроде «Вот ведь поросенок!» и кивком головы предложил своим спутникам пройти в гостиную.
Майор прикоснулся к выключателю, мягкий свет залил просторную комнату и слегка обалдевшие О'Брайены смогли наконец разглядеть хозяйку голоса. На мягком, усыпанном подушками диване сидела, поджав под себя ноги, совсем молоденькая девушка. Лет восемнадцати, самое большее – двадцати… Конечно, братья знали, что у шефа есть подружка, но возраст девчонки, небрежно разгоняющей ладонью клубы сигарного дыма, выходил за рамки их представлений о возможном и нормальном. Как ни крути, командующему планетарной полицией было то ли под шестьдесят, то ли за… Да и с красотой у «поросенка» была полная лажа… Они даже не сразу разглядели, что облаченная в светло‑серые штаны и белую майку девица – куртка валялась прямо на полу – наголо обрита. Первым опомнился Келли, толкнул брата локтем в бок и выразительным взглядом указал на правый висок неожиданной – это было очевидно – даже для Моргана гостьи. Тарисситовый крест, знак монастыря Святой Екатерины, окончательно сбивал полицейских с толку. А Морган, когда первое удивление прошло, был, похоже, рад, хотя и не на шутку озадачен.
– Могу я спросить, Мэри, что ты здесь делаешь?
– Жду вас, сэр, – поздняя посетительница невинно хлопнула ресницами.
– А как ты сюда попала?
– Через дверь, – хладнокровно усмехнулась девчонка, – я же говорила вам, Дядюшка, что мы плохо защищаете информацию…
– Черт знает что такое! – возмутился хозяин дома. – Ты еще и взломщица? Вот ведь послал Господь на мою голову…
– Господь? Точно Он? А кто потребовал именно меня включить в списки? Уж самого‑то себя не обманывайте, сэр! – Ехидству девицы не было предела.
– Цыц! – рявкнул опомнившийся майор. – Господа, думаю, пришло время вас познакомить. Шон О'Брайен, Келли О'Брайен – пилот ноль двадцать два!
Братья переглянулись, чувствуя, как земля уходит из‑под ног. Вот эта наглая девка… эта ну не монахиня, так послушница… и есть тот самый ноль двадцать второй, которым еще немного – и преступный мир Бельтайна начнет пугать детей? Парень, сдавленным шипением обещавший Шону добраться до тех, кто сделал возможным уничтожение катера с арестной командой? Пилот, координировать действия которого всегда доставляло Келли немалое удовольствие ввиду полнейшей адекватности и разумного отношения к риску?
– Третий лейтенант полиции Мэри Александра Гамильтон, – невозмутимо представилась тем временем девчонка, – так что там насчет еды, а, Дядюшка? Как можно довести дом до такого состояния, тут кроме виски вообще ничего нет!
– А ты бы предупреждала о визите, глядишь, что‑то и нашлось бы! Мужики, разгружайтесь.
На крепкую, выточенную, похоже, из цельного муренового ствола столешницу, немедленно были выложены упаковки с разнообразными копченостями и тонко нарезанным сыром, хлеб, сетки с овощами и уж конечно бутылки. Мэри тут же взялась за дело, и Келли помчался на кухню мыть клубни фоссы – кто, когда и почему назвал так местное растение, за давностью им давно забылось, но вкусовые качества были по достоинству оценены еще первыми поселенцами. В отличие от картофеля, который, кстати, вполне прижился на почвах новой родины, клубни фоссы обладали ярко выраженным вкусом и ароматом, слегка напоминавшим грибной, и были хороши не только в вареном и жареном, но и в сыром виде. Более того, именно сырые клубни, за счет остроты и свежести вкуса, давно считались идеальной холодной закуской. Шон уже выкладывал ломтики хлеба в соломенную плетенку, – Морган и не подозревал, что в его хозяйстве такая имеется, – а самому посмеивающемуся майору было поручено разложить тонко нарезанное копченое мясо и сыр по тарелкам. Мэри быстро расставила на столе стаканы, разложила приборы, перелила яблочный сок в невесть где раздобытый кувшин и удовлетворенно окинула взглядом полученный натюрморт. Не в пример овощам и злакам, завезенные с земли фруктовые деревья так и не смогли приспособиться к условиям Бельтайна, но нашлось некоторое количество эндемиков, которые смогли их заменить. Не мудрствуя лукаво, переселенцы назвали деревья с крупными зеленовато‑золотистыми твердыми плодами яблонями, те, что давали сравнительно мелкие сочные темно‑красные ягоды, соответственно вишнями, и на том успокоились. Были еще груши, чьи плоды действительно по форме напоминали земной фрукт, а пурпурная окраска не только кожуры, по и мякоти… чего в жизни не бывает! Простой народ были предки, спокойный и основательный, нам бы так. На этом месте мысли Мэри были прерваны возвращением Келли, который не только вымыл и почистил фоссу, но и нарезал ее красивыми ломтиками и залил пряным белым соусом. Хозяйственный, однако.