– Я, разумеется, – ответила Мэри и почти сразу ощутила покалывание в кольце мастер‑ключа: не тратя ни секунды драгоценного времени, Доггерти сбрасывал на него коды знаменитых «поводков». Теперь в бою Мэри могла управлять не только своим корветом, но и в значительной степени вести те корабли, с которыми ее соединяли поводки, корректировать курс и даже, отчасти, стрельбу. Технологию построения сцепки Бельтайн не скрывал ни от кого, но отсутствие надлежащей подготовки кадров делало упомянутое ноу‑хау абсолютно бессмысленным для кого‑либо кроме бельтайнских пилотов. Держать сцепку мог только пилот, находящийся под действием коктейля группы р. Состав коктейля тоже был вполне широким достоянием, вот только использовать его могли только пилоты с тарисситовыми имплантатами, чьи организмы с самого детства адаптировали к воздействию именно этих препаратов. Всем остальным были гарантированы обширный инфаркт в сочетании с не менее обширным кровоизлиянием в мозг. Ходили упорные слухи о том, что в Небесной империи предпринимаются попытки создать пилотов, подобных бельтайнским, но результаты пока не впечатляли. Во всяком случае, лучшими пилотами малых кораблей по‑прежнему числились бельтайнцы и для по‑настоящему серьезных предприятий неизменно нанимались они. И в каждом выпуске Звездного Корпуса, несмотря на серьезнейший отбор и обучение, было не больше пяти пилотов, которые были способны на что‑то посерьезнее простенького «Соломона». Мэри Гамильтон могла держать на сцепке «Хеопс», и кроме нее во всей галактике это могли еще только три человека.
Как ни мало оставалось времени до заявленного старта, Мэри, поманив за собой Рори О'Нила, лично проверила каждый из корветов, которые ей предстояло вести на сцепке. Доггерти был прав: по некоторым, понятным только опытному пилоту признакам она легко определила, что все шесть кораблей были расконсервированы буквально только что. Стало быть, необходимо было при маневрировании давать определенный люфт не только на то, что экипажи собрали из частей резерва, но и на время, которое корабли простояли без движения, без энергии, без той жизни на борту, которая единственно и делает кусок металла боевым корветом. Да уж, ничего хорошего ее в этом полете не ждало, даже если оставить за скобками никак желающий слушаться организм. Мэри побарабанила затянутыми в перчатку пальцами по створе шлюза и совсем было собралась вызвать капитана Фицсиммонс, но та ее опередила.
– Капитан Гамильтон?
Мэри знаком приказала Рори отойти в сторону и перебросила вызов на настенный коммуникатор – ей хотелось видеть лицо собеседницы. Кроме того, стационарные приборы связи обеспечивали так называемую сферу конфиденциальности.
– Слушаю вас, Ванора. – Мэри решила сразу же взять в разговоре полуприятельский тон. С Ванорой Фицсиммонс они были знакомы еще со времен совместного обучения в Звездном Корпусе, даже закончили его практически одновременно. Ванора была тремя курсами старше и запомнилась Мэри главным образом тем, что в отличие от очень многих искренне восприняла вдалбливаемую наставниками идею: раз уж кадет прошел отбор, то он должен быть в Корпусе равным среди равных, а кровь там, кровь… Это‑то рослая, флегматичная, немного тяжеловесная кадет Фицсиммонс и влепила как‑то раз стайке мелюзги, пытавшейся не дать спокойно поесть кадету Гамильтон.
Мэри, которая в то время могла рассчитывать только на собственные кулаки, была благодарна Ваноре. Та, в свою очередь, обнаружив, что задачки по навигации ей и Мэри достаются одни и те же, попросила помощи и получила ее. Дружбой их отношения назвать было нельзя, но сотрудничеством вполне, и обеих это устраивало. И хотя пути их после Корпуса разошлись и уж конечно рождественскими поздравлениями бывшие однокашницы не обменивались, обоюдная доброжелательность не забылась и по сей день.
– Мы готовы к вылету, Мэри. Какую тактику вы предлагаете?
– Ничего сложного, Ванора. Вам смонтировали генераторы маскировочного поля?
– Смонтировали.
– Как пользоваться, не забыли?
– Мэри Александра Гамильтон! – Капитан Фицсиммонс была оскорблена до глубины души. – Если я по завершении карьеры пошла пилотом на грузовой корабль, это еще не означает…
– Мир, Ванора. Мир. Глупо с моей стороны, признаю. Тогда так: через пару тысяч миль после старта включаете генераторы и на предельной скорости, на которую хватит энергии, направляетесь к Зоне Тэта. Мы пойдем за вами обычным походным строем. Если за нами погонятся – а я думаю, что погонятся обязательно, – вы скидываете маскировку, бросаете всю энергию накопителей на двигатели и уходите. Любым вектором, Ванора, потом откорректируетесь. Вы меня понимаете?
– Понимаю. Теперь еще одно, – капитан Фицсиммонс помедлила, словно собираясь с духом. – А если мы не сможем уйти? Если не хватит скорости или просто будут уничтожены все корветы сопровождения? Вы же понимаете, Мэри, транспорту не тягаться в скорости с фрегатами.
Мэри кашлянула, покосилась на скучающего поодаль Рори – слышать он, находящийся вне сферы конфиденциальности, не мог ничего, но за выражением лица командира следил зорко – и тихо, очень отчетливо произнесла:
– В этом вопросе, Ванора, я вам не советчица. Но поверьте, если дети попадут в руки бандитов, страшнее их смерти будет только их жизнь.
Лицо Ваноры окаменело, она медленно, как будто с усилием, кивнула.
– Я понимаю. Да. К этому надо… привыкнуть, – капитан Фицсиммонс встряхнулась и совсем другим тоном, спокойным и деловым произнесла: – Удачи вам, Мэри.
– И вам удачи, Ванора. Она всем нам понадобится в самое ближайшее время. – Мэри ободряюще улыбнулась и отключила связь.
* * *
По дорожному просто одетая молодая женщина, высокая, с гордо посаженной головой и гривой лоснящихся черных волос, схваченных легкой косынкой, опустила на лицо темные очки и вышла из космодромного кара. Перед ней лежала залитая солнцем площадь, полная послеполуденной суеты. Мимо с веселым гамом спешили к павильонам общественного транспорта недавние попутчики – очередная смена с «Гринленда». Несколько челноков приземлились почти одновременно, и теперь вокруг царила изрядная суматоха. Публика двигалась в сторону стоянки такси значительно спокойнее, но все‑таки существенно быстрее, чем девушка, явно впервые оказавшаяся на Бельтайне и теперь с любопытством осматривавшаяся. Вдоль пешеходной дорожки сновали мальчишки‑разносчики, предлагающие охлажденные напитки, орехи и фрукты, мороженое и свежие булочки из пекарни Хопкинса. Путешественница посторонилась, пропуская особенно шумную компанию, и с достоинством кивнула в ответ на несколько щелчков пальцами – принятый среди простонародья Бельтайна жест восхищения женской красотой. Один из работяг даже замедлил шаги и как будто собрался вернуться и завязать знакомство, но быстро стушевался при виде приземлившейся рядом с брюнеткой машины, в которой сидел внушительных габаритов молодой мужчина. Водитель выскочил, подчеркнуто церемонно приложился к ручке, удостоился поцелуя в щеку и, гордо оглядываясь по сторонам, препроводил подругу – теперь это было очевидно – на переднее сиденье. Если бы, однако, завистливо вздыхающие мужчины на площади могли слышать разговор в машине, быстро влившейся в средний горизонт – в черте города частному транспорту не разрешалось двигаться по поверхности – они бы очень удивились…
– Келли, вот скажи мне, на кой черт тебе понадобился весь этот спектакль? Договаривались же, что ты подъедешь прямо в отель!
– А чем плохая сцена встречи? – Келли О'Брайен, казалось, искренне недоумевал, – тебе что‑то, не понравилось?
– Ну предупреждать же надо, в самом деле. Я едва успела начать улыбаться при виде тебя!
– Так ведь успела же. И как ты мне подыграла, супер! Видела, как у них рожи перекосились?!
– Видела, – хмыкнула Мэри Гамильтон, – только это зрелище тебя и оправдывает. Согласна оно того стоило.
– Вот то‑то же, – самодовольно ухмыльнулся Келли. – Кстати, позволь сделать тебе комплимент: если бы ты заранее не продемонстрировала свой парик и не сказала бы, как будешь одета, я бы тебя не узнал.
Мэри покосилась на спутника и вдруг засмеялась.
– Ты чего? – удивленно спросил Келли, но она только отмахнулась и продолжала хохотать. Наконец, когда девушка уже начала задыхаться, а младший О'Брайен обиженно надулся, она с трудом выдавила: