— Да иди домой прямо сейчас, я тебя подменю, — предложила Стэйси, отметив, как плохо сегодня выглядит Меган. Как побитый щенок.
— Правда? О Боже, спасибо, Стэйси. Я завтра приду пораньше, — пообещала Меган и кинулась сквозь грязные двойные двери кухни переодеться. Она понимала: ей не стоило соглашаться, нельзя пользоваться мягкосердечием Стэйси. Ведь подруга застрянет с этими дебилами за четвертым столом. Но видит Бог, Меган не могла сегодня вынести здесь больше ни минуты. Она так устала, что могла бы лечь прямо на пол и заснуть, несмотря на шум и крики. Да, мрачно подумала Меган, с трудом выдираясь из тесной формы и облачаясь в свободные джинсы, она точно улеглась бы здесь, будь почище пол.
— До завтра, Меган. Без четверти девять. Не опаздывай, — предупредил мистер Дженкинс. Он взглянул на часы на стене. — Нельзя каждый раз нарушать смену.
Правила для всех одинаковые.
Меган пробормотала что-то задабривающее, ненавидя себя за это.
— Хочешь взять? — спросил Дженкинс, протягивая миску с жареными цыплячьими крылышками, упакованными вместе с тюбиком соуса, и кукурузный початок с микроскопическими зернышками.
— Нет, сегодня нет. — Хотя есть ей хотелось. Но уж слишком велико было сегодняшнее унижение. Свободные прежде джинсы плотно обхватывали талию.
— Ты уверена? — удивился он.
Она отмахнулась, стараясь не думать об урчании в желудке.
— Да, спасибо.
Возвращаясь домой, Меган посмотрелась в зеркальце своего побитого «фиата». Вообще-то ездить на такой развалюхе по городу, сверкающему «мерседесами» и «роллс-ройсами», — преступление. Но сейчас ночь, и очень темная. К тому же есть свои преимущества во владении таким убожеством. Никто не польстится ограбить. Даже бандиты, упражняющиеся в стрельбе по движущимся мишеням, пожалеют тратить пулю на железный лом. Меган мрачно улыбнулась. Нет, такой юмор не годится. Надо найти что-нибудь смешное и посмеяться. Но ее мысли были далеки от веселья.
Во-первых, ее вес. Ну хорошо. Жирной ее не назовешь.
Розанна Арнольд по-настоящему жирная. Опра, до того как села на диету, тоже была будь здоров. А Меган? Какая она?
Пухленькая? Плотненькая? Ладно, допустим, почти на стоун6 она тяжелее нормы. Но она не была в весе Кейт Мосс7 и до отъезда из Сан-Франциско. А сейчас лицо и бедра просто раздулись. Появился двойной подбородок. Лицо стало похоже на луну. Живот выпирал из-под ремня даже в прежде свободных джинсах. Когда Меган садилась в ванну, на талию наползала складка жира, В последнее время она стала каждый раз принимать ванну с пеной. И вдруг до нее дошло, с чего это она так полюбила пену! Да чтобы не видеть, что с ней творится! Не видеть ни складок на теле, ни подушек под коленями!
Слезы навернулись на глаза. О Боже! Она не хотела быть такой, она не хотела разглядывать себя и огорчаться. Что бы сказал Рори, увидев ее сейчас? Рори, ее последний дружок по Фриско. Тот, с кем она встречалась почти год, а потом бросила, три месяца назад. Ничего плохого в парне не было, потому так долго и тянулась их связь. Он ей казался удобным, как привычный старый свитер. Но ничего особенно хорошего в Рори тоже нет. Он пресный, скучный, загорается только в постели. И живет абсолютно счастливо в своем маленьком мирке. Хотя ночами Меган иногда подумывала, не вернуться ли к Рори, она сумела выбросить эти мысли из головы: он ее, если сказать честно, никогда не возбуждал. Вернее, не возбуждал так, как ей хотелось.
Сидя в библиотеке, она фантазировала о Харрисоне Форде или Киану Ривзе. Рори позволял ей испытывать быстрый оргазм, но она желала большего: глубоких чувств, похожих на те, которые возникали у нее, стоило ей закрыть глаза и с чувством вины представить себе, что в этот миг она занимается любовью с Заком Мэйсоном. В конце концов она бросила Рори, чувствуя, что, пока она с ним, она упускает нечто важное. Нечто особое, совсем другое. Страсть.
Влюбленность. Сердце ее начинало биться скорее, ее окутывал дурман, она вспоминала, что видела в кино или читала в книгах. «Ромео и Джульетта». Скарлетт О'Хара, которая буквально тает, увидев Ретта Батлера. «Боже, услышь меня!» — молила Меган, нажимая на педаль газа и прибавляя скорость. Даже мысль об этом казалась смешной. Разве с кем-то может такое случаться? Сколько Ричардов Гиров надо, чтобы хватило на всех простых девушек?
Для этого и существуют Рори.
О Боже, да если бы он посмотрел на нее сейчас, то не остался бы с ней и на десять минут. Даже Дек смутился, увидев, во что она превратилась.
Дело не только в полноте. Вся ее жизнь обернулась катастрофой. Беспорядочная еда, никаких физических нагрузок, недосыпание превратили ее кожу черт знает во что.
Лицо стало серым, мрачным, с отвратительными угрями, маленькими белыми точками, словно на лоб высыпали мешок проса. Прямые волосы довершали ужасный портрет.
Она мыла голову каждое утро, но дешевый шампунь не мог справиться с брызгами масла, оседавшими на волосах вместе с густым паром кухни. Она обратила внимание, что в довершение всего на кончике носа вскочил прыщ. И хотя Меган утром нанесла на него шесть слоев пудры — впрочем, как и на все лицо, — он давал о себе знать пульсирующей болью и пялился на хозяйку из маленького зеркальца в машине.
Ну что ж, подумала Меган, если машина в конце концов разобьется, будет чем осветить себе путь домой. И тут она расплакалась. Крупные соленые слезы потекли из уголков глаз по пухлым щекам.
Она притормозила, вытерла лицо рукой. Она не хотела попасть в автокатастрофу. Не хватает, чтобы этот блистательный день завершился таким образом.
Сегодня все пошло наперекосяк с самого утра. Хотя что такого необычного произошло? Будильник зазвонил в восемь, она проснулась с головной болью, пошла в душ. Все нормально. Горячая вода. Мягкие пузырьки душа. Она поводила пальцами между ног, и через пять минут ее охватил оргазм. Меган откинулась на кафельную стену и теплыми струями принялась омывать себя, зная, что ее судорожные вздохи перекроются шумом воды. Затем быстро вытерлась и почувствовала себя хорошо. — Она сняла стресс, расслабилась, словно успокаивающая рука временно развязала все узлы и мускулы. Но это длилось недолго.
— Как дела? — приветствовала она Жанну и Тину, соседок по квартире:
Те уже позавтракали и сидели за маленьким столом в кухоньке за чашками с растворимым кофе. Квартирку они снимали крошечную и мрачную, краска слезала со стен, зато цена была сказочно низкой. Меган просто повезло, что эти двое выбрали именно ее из длинного списка в тот день, когда она искала, с кем поселиться. Может, потому, что она оказалась уродливее других — никто не хочет конкуренток под боком. Девушки встретили ее без всякой теплоты когда она явилась к ним со своим единственным чемоданом. Но по крайней мере они не выказали откровенной враждебности. Возможно, такой прием считался дружеским в этом городе. Соседки Меган не возражали, когда она попыталась их мрачную пещеру сделать хоть немного похожей на дом. Она закрыла пятно в коридоре копией какой-то сюрреалистической картины, постелила на кухне афганскую скатерть и повесила плакаты с «Дарк энджел» и «Металликой» у себя в спальне и в гостиной.
— Привет, — ответила Жанна, француженка с шикарным каштановым пучком и безупречной кожей. Жанна продавала страховки по телефону и хотела стать актрисой.
Иногда ей звонили из центрального бюро по подбору актеров, и однажды — небывалое везение! — она произнесла какую-то фразу в рекламном ролике о собачьей еде.
— Тебе почта, — добавила Тина не без сочувствия.
У Тины, крашеной блондинки с силиконовой грудью, денег всегда было больше, чем ее зарплата, но Меган никогда не интересовалась, откуда они.
Меган подошла к столу, во рту у нее вдруг пересохло.
Ошибки не может быть. Два толстых конверта на ее имя, подписанные ее собственной рукой. Толстые пакеты. Ее сценарий снова вернулся с отказом. В отчаянии она посмотрела на приклеенную сверху бумажку. «Сэм Кендрик». О нет!