***
- Есть же какое-то объяснение, Том. Должно быть.
- Недостаточно убедительное.
Кулак Голдмана опустился на стол, сердитое лицо раскраснелось от ярости.
- Ты утвердила бюджет фильма, ты согласилась с выбором трех мест съемок, которые оказались никуда не годными, ты использовала свою власть, настояв на выборе актеров, и выбор этот оказался неудачным. С самого старта проекта ты взяла на себя роль продюсера.
- Спасибо за напоминание, - холодно ответила Элеонор Маршалл.
Она стояла перед столом своего босса статная и безупречная, в брючном синем костюме; платиновое обручальное кольцо блестело на четвертом пальце левой руки.
- "Увидеть свет" должен был возродить нас. А теперь все летит к черту, в корзину! Наш рывок в Нью-Йорк ради спасения проклятой студии тоже был сделан в расчете на этот фильм...
- Мой рывок.
- О да. Твой рывок. Правильно. И твой фильм. Твой выбор актеров. Твои ошибки!
- Том, если ты помнишь, Роксану Феликс не я пригласила.
- Я помню твою подпись под документом, подтверждающим, что она взята на роль.
Элеонор отступила. Лицо ее потемнело.
- Так ты снимаешь с себя ответственность, Том? Это ты хочешь сказать?
Голдман помолчал и глубоко вздохнул.
- Слушай, Элеонор, правление знает о наших проблемах на съемочной площадке. Не смотри на меня так. Говард Торн требует объяснений.
Элеонор почувствовала, как страх стискивает сердце.
Боже милостивый, почему именно Говард Торн? Торн - один из акционеров, а если точнее, у него пятнадцать процентов. Он больше всех будет жаждать крови, если все пойдет не так. И чьей крови? Уж явно не Тома Голдмана. С ним она уже сталкивалась. Довольно жадный до славы, когда дела идут хорошо, Том уносил ноги от проблем с бюджетом так быстро, как только мог. И если понадобится свалить с себя ответственность за Роксану Феликс, он так и сделает.
Похоже, момент, которого она всегда боялась, наступил. Тому Голдману придется выбирать - уволить ее или оставить. Но если он ее оставит, то поплатится собственной карьерой.
Видимо, в Голливуде именно так кончается всякая дружба. Полным разрывом ради собственного выживания. Значит, пятнадцать лет их дружбы ничего не значили для Голдмана? Убить или быть убитым?
- Ты говоришь, - медленно повторила она, - ты мог бы солгать, что поддерживал утверждение Роксаны Феликс на роль?
Том Голдман посмотрел на нее тяжелым взглядом.
- Вот что я говорю, мадам: если ты хочешь остаться президентом студии, тебе лучше решить все возникшие проблемы. И как можно скорее.
Элеонор повернулась и молча вышла из его кабинета.
Том Голдман смотрел ей вслед. Когда она исчезла в коридоре, он упал в кожаное кресло в полном отчаянии. Он злился на Элеонор как никогда.
Кстати, только так он мог маскировать свои чувства к ней. Это было необходимо. Потому что она принадлежит Полу Халфину. Потому что он зачал ребенка с женщиной, которую, теперь он хорошо понял, совсем не любит. Может, она ему вообще не нравится, но именно она будет матерью ребенка, за которого он несет полную ответственность.
Та ночь в Нью-Йорке показала Тому, что такое настоящая любовь и неподдельная страсть. Теперь с Джордан ему даже трудно возбудиться. Он делал вид, что причина в ее беременности, но вряд ли она верила... А в это время студия и фильм, его большая светлая надежда, шли ко дну.
Все превращается в пыль. Вся его жизнь - в пепел. И что хуже всего, он ведь испытал, что такое иметь все, правда в течение лишь нескольких прекрасных часов...
Слишком поздно. Ты слишком опоздал.
***
- Уволь ее. - Раздраженный голос Фреда Флореску дошел до Сэма Кендрика, пробившись сквозь толщу других мыслей. - У тебя есть на это право, Сэм. Ради Бога. Позвони Элеонор Маршалл, и пускай она сделает это.
- Слишком дорого на этой стадии, - сказал Кендрик.
Глаза его все еще были прикованы к просмотровой комнате. Он только что увидел отснятый материал и понял: фильм еще можно спасти. Пока.
Если ничего больше не случится.
Если он сможет убедить Роксану продолжать работать.
Если актеры на второстепенных ролях подтянутся и соберутся.
В общем, слишком много если, думал Кендрик. Но он просто не мог, был не в состоянии согласиться на другой вариант. Она была как наркотик. Он привык.
- Может, нам тогда подумать об увольнении Мэри или Сета? Или обоих? предложил агент. - Я знаю, они мои клиенты, но играют не очень. А кадры с Роксаной прекрасные.
- Да, мы от нее получили то, что надо, - согласился Флореску, проводя ладонью по лбу. - Но этого, черт побери, мало. Сперва, когда я готов был заменить эту суку, она стала лучше работать, а теперь, когда мы зашли слишком далеко со всеми изменениями в сценарии, она снова валяет дурака.
- Мэри и Сет стараются изо всех сил, - тихо заметил из своего угла Зак Мэйсон. - Она их специально смущает.
Мешает играть. Я сам видел несколько раз на съемочной площадке.
- Мешает играть? Не кажется ли тебе, что это звучит несколько мелодраматично? - спросил Сэм. - Это съемки фильма, а не визит Кеннеди в Даллас.
Мэйсон пожал плечами:
- Сэм, я видел сам.
- Я попрошу Дэвида еще раз поговорить с ней, - пообещал Кемдрик, вставая. - И займусь Сетом, Мэри и Джеком. Они мои клиенты, может, я смогу их припугнуть, пускай сами решат свои личные проблемы.
Но как бы спокойно он ни произносил это, Сэм внутренне поморщился от собственной лжи. Потому что личная проблема спала с ним, и он это понимал.
***
Околдован.
Это слово плавало у него в мозгу, оно отпечаталось не только в сознании, а внедрилось гораздо глубже. Оно являлось символом счастья, нирваны, в которую он впадал с ней. Кендрик лежал на двуспальной кровати в номере Роксаны, чувствуя себя так, как давно не чувствовал. Он начинал заниматься с ней любовью медленно, потом все больше возбуждаясь. Она терлась о его кожу, концы блестящих угольно-черных волос щекотали его, прикасались к его возбужденной плоти. Сухими горячими губами он прикусывал ее соски, а она массировала его мошонку... Он уже был готов, испытывая почти боль от нетерпения. Потом она сползала с него, вставала на стройные колени, приникала ртом между ногами Сэма, и ее красивые красные губы ритмично двигались вверх-вниз, замирая на секунду, ее розовый язычок возбуждающе полз по всей длине его плоти, до самого основания... Ему казалось, он сходил с ума, когда смотрел на ее красивое лицо с таинственной улыбкой. Схватив свою маленькую ведьму под мышки, он клал ее на живот поперек кровати, убеждался, что она готова, и начинал дразнить, прижимаясь возбужденной плотью, проникая пальцами во влажные глубины, доводя до последней черты, пока она не начинала выть, целовать его руку, торопя и моля об облегчении. С невероятным ощущением мужской силы, распиравшей его вены, он соглашался и глубоко впивался в ее бархатное тело, давая обоим насладиться невероятным оргазмом. Таким, на какой он был способен в семнадцать лет. Сэм чувствовал, как стройное тело любовницы бьется под ним. А потом, свернувшись, она голая лежала в его объятиях. Как котенок. Ее маленькое совершенное тело отдыхало. Голова покоилась у него на плече, он даже не мог дышать от обожания, он хотел ее защищать от всех и всего на свете.