- Эта история напомнила мне про Питера Пэна, - заметил Уильям.
- Когда мне было 35 лет, и я перечитывал Пэна, то он не был для меня ребёнком. Ему тоже было за тридцать, - рассматривая книги на полке, ответил дедушка М.
По двору взад-вперёд бегал Дарси – мохнатый пёс, который был нянькой для живущих в округе детей. В эту пору он чаще гонял бабочек, чем внушал образ серьёзной собаки. Глядя на его болтающийся язык не трудно догадаться, что собачья старость также беззаботна, как и человеческая молодость.
Ванька сидел на крыльце и что-то бурчал себе под нос, попутно записывая в тетрадь.
Ветхая избушка вся в снегу стоит…
- Привет, Иван! Неужели стихи пишешь?
Мимо с футбольным мячом промелькнул Василий.
- Да какой там пишет! Переписывает!
- Спокойно, - отвлёкся Иван от работы. – Делом занят настоящий профессионал! Продолжим!
Ветхая избушка вся в снегу стоит…
Из окна кухни показалась бабушка в зелёном платке и с уставшим, но довольным видом.
- Пирожки готовы, бегом за стол!
Бабушка-старушка из окна глядит…
- Это кто ещё старушка? – заправив руки в боки и нахмурив брови, спросила бабушка.
- Да это не ты, а Блок! – ответил Ванька.
Внукам-шалунишкам по колено снег.
Весел ребятишкам быстрых санок бег…
- Понятно? Это же великий классик!
- Твой классик, небось, пирожки уплетал пуще тебя, - улыбнувшись, заметила бабушка.
- Он же поэт! От набитого желудка стихотворение не создать!
- Как хочешь. В большой семье бабушкины пирожки не пропадут.
- Что там пахнет? – бросив мяч, подбежал Василий.
Иван оставил тетрадь и молнией побежал в дом.
- А как же Блок? – вдогонку бросил я ребятам.
Иван остановился, почесал затылок и ответил:
- Эх, ты! Чем жарче день, тем сладостней в бору!
- Что говоришь?
- Ай, не важно!
VIII
Все фантастически наивные образы, овеянные вдохновлённым воображением, в перспективе развития и эволюции мира выглядят не более чем скудной на реальность сказкой, а волшебные персонажи, идентичность с которыми ты испытываешь, всего лишь клоуны детского бытия.
Питер сделал осознанный выбор, диктуемый извне. Он перестал быть мечтательным, отчаянно боровшимся с взрослением юнцом и наконец, стал мужчиной. Его понесло течением жизни вперёд, и никакие костюмы, друзья-индейцы или пыльца феи динь-динь не могли ему помочь. Капитан Крюк уже давно не капитан, а старый седовласый дедушка, бесконечно воркующий о романтике давно прошедших времён. Венди теперь мать троих детей и бухгалтер на фабрике. Сказка перестала быть явью, столкнувшись с реальностью. Но не перестала сказываться, потому что люди до сих пор верят в волшебство.
- Питер, проверь счета! – развешивая у крыльца только постиранное бельё, вспомнила Венди.
- А что с ними не так?
Дочка дёргала папу за широкие штаны, пока тот читал газету.
- Папа, почему тот дядя стоит около нашего забора?
- Какой ещё дядя?! – Питер взглянул в окно. - О, Господи, это же тот назойливый электрик.
- Если не покажем счётчик, получим штраф, - войдя в дом, заметила Венди.
- А если покажем, то получим штраф вдвое больший. Милая, - обратился Питер к дочери, - можешь сходить к дяде и сказать что ты сама дома, а незнакомцев велено не впускать. И ещё. Если спросит про родителей, скажи что они уехали, и ты не знаешь, когда вернутся.
Дочка на радостях понеслась во двор.
- Ну что там?
- Тот дядя сказал, что придёт завтра.
- Нужно исправить счётчик.
- Нужно перестать экономить. Нам есть чем оплатить за электричество, - твёрдо ответила Венди.
- Денег лишних не бывает. А если и бывают, то, как правило, у соседа.
- И когда ты успел стать таким меркантильным, Питер?
- Папа, папа! Отгадай загадку! – дочь вновь дёргала отца за штаны.