Наверное, начало было простым и не предрекающим ничего плохого. Так уж получилось, что у фабрики и, в частности, в самом производстве игрушек появились трудности. Решение проблемы не имело конкретного объяснения, но, как и большинство необъяснимых вещей, было полярно: с одной стороны бытовало мнение, что естественный ход событий привёл нас к единой мысли – мысли, что так и должно быть. С другой стороны, многие живущие бок о бок с Антошкой придерживались мнения, что так называемая дальнейшая судьба им навязана, приготовлена. И не с помощью небесных сил Клаус захватил фабрику: это была экспроприация чужой земли, культуры и ценностей посредством силы, которая для приличия маскировалась в образ незыблемых, в будущем приводящих только к лучшему, перемен.
Первое, с чем столкнулись жители фабрики – игрушки было не из чего делать. Ресурсы для производства были опустошены, более того, внешний мир развивался невероятными темпами. В подтверждение этому была избалованность маленьких детей, которым обычные игрушки из деревяшек и веточек уже не нравились. Антошка и его верные друзья эльфы всячески старались придумать что-нибудь новое, воистину вобравшее в себя тот самый дух Рождества, но ничего не вышло. Клаус начал хозяйствовать на фабрике спустя несколько дней, и догадаться, была это миролюбивая договорённость или тиранический захват, можно было только спустя некоторое количество времени.
Вышеуказанный творческий застой жителей на фабрике был ещё одной трудностью. Неужели от наличия прекрасной и волшебной жизни идеи настолько иссякли, что перестали подпитывать то самое счастье? Кто-то уже говорил об этом, только шёпотом. Молчание и тишина воцарились в первые дни Клауса, словно сама смерть посетила этажи фабрики. И всё же невозможно представить, что случилось с верой в добро и почему затмение волшебства произошло одновременно с появлением чужих лиц в родном для Антошки месте.
Со времён изготовления первой игрушки Николаем прошло так много времени, что дети, ставшие первыми счастливчиками, уже давно состарились, а то и вовсе покинули земной рай. Интересно было бы узнать, о чём сейчас размышляет Николай – спустя столько лет. Жалеет ли о содеянном? Верит ли в себя? И как он справляется с ужасающим течением времени, что своими громыхающими волнами смывает целые города и строит новые? Мир обрёл новую действительность, принять которую могут далеко не все видящие, и то – прищурив глаза. И вот оглянувшись на прожитые года диву даёшься: какой контраст имеет жизнь, обвиваясь петлёй времени.
Антошка ежедневно наблюдал одни и те же виды на улице, видел одно и то же небо и воспитывал в себе истинную ненависть к схожести и серости будней. Происходило это невзначай, постепенно, нагнетая к вечеру каждого рабочего дня и растворяясь в полузабытых снах ночью. Невообразимо, как может резко опротиветь окружающий мир, если он остался тем же?
- Они надолго здесь? – спросил Бонифаций, пряча взгляд от гномов.
- Наверное, да, – грустно ответил Антошка. – До тех пор, пока здесь Клаус, будут и они.
- Не похоже, чтобы гномам нравилось работать здесь. И вообще, по-моему, они не предназначены для работы.
- Почему же? Они крепкие и выносливые. А не нравится, потому что заставляют работать. Против своей воли мало кому захочется хоть улыбаться, хоть плакать.
- Они будто в клетке.
- Они несвободны вместе с нами.
- Разве мы заслужили подобную участь?
- А они, думаешь, заслужили её? Мы такие же декораторы, как и гномы. Мы - часть единого организма, в котором теперь походим разве что на микробов.
Один из гномов держал в руках кусок тряпки красного цвета. Он так долго рассматривал её, щупал, что начал заливаться слезами. Возможно, он вспомнил свой родной дом или что-то, связанное с семьёй. И ткань могла быть для него не красной, а кровавой, как и воспоминания.
А ещё он мог вспомнить что-нибудь хорошее! Не обязательно лить слёзы по несчастью. Давно остывший отпечаток времени, что казался тёплым пережитым мгновением, мог вернуть те самые добрые эмоции. Хотелось бы в это верить.
- Почему ты плачешь? – спросил Бонифаций у гнома, бросив перебирать листовки от детей.
- Я не знаю, - гном вытер слёзы и показал тряпку, - я не знаю, что это такое.