- Ты о чём? Ведь это одежда.
- Ведь её кто-то носил. И она сделана из чего-то, что мне не ведомо.
Гном заметно разнервничался и бросил тряпку на пол.
- Нет, не хочу знать! Я так далёк от этого края планеты! Почему именно я…. почему именно я должен был покинуть родной дом ради этого чуждого здания? Мне противно здесь всё – от людей до работы, мне надоел ваш предводитель или кто он там…я хочу ненавидеть этот мир, ненавидеть вас.
- Мы к этому не причастны.
- Да знаю я, - гном поднял тряпку и бросил её в кучу к остальным.
- Послушай, я не могу тебе обещать, что со временем всё переменится к лучшему и так далее. Но я знаю, почему ты здесь, - твёрдо заявил Бонифаций.
- Почему же? – маленький гном затаил дыхание.
- Ты дешёвая рабочая сила, а если конкретнее, бесплатная, как говорят взрослые. Клаус использует тебя и твоих сородичей только потому, что может это сделать. Бежать некуда, и единственным выходом кажется довериться тому, что тебе пообещали. Но это неправда. Домой ты не вернёшься и семью свою больше никогда не увидишь. Я мог бы обнадёжить тебя возможным триумфом Николая над угнетающей нас силой, но это заоблачные мечты, потому что Николая давно никто не видел.
- Я это прекрасно знаю.
- Ну вот. Жаловаться на жизнь в данный момент бессмысленно – сожми волю в кулак и вместе мы попробуем перебороть это мгновение в нашей жизни.
IV
Маленькая каморка песочного человека не позволяла мне выпрямиться в полный рост. Он не любил отождествления с песком, который у самого вызывал ассоциации с гномами, что без конца месят свою застывающую кашу. Человек умел искренне смеяться, и задумчиво погрустить. Он говорил, что наша фабрика на самом деле маленькая, размером с какой-нибудь дом, и что мне необходимо самому увидеть, чтобы понять. Его белокурые волосы напоминали мне о лесных ёжиках, а клетчатая рубашка – о школьных годах. Он был настоящим странником Вселенной, которая хранила все его секреты. Иногда он забирался на крышу, целыми ночами смотрел на звёзды, а потом рассказывал мне смешные истории.
- Это называется цемент, - поправил я своего друга.
- Что-что? Ах, да. Эти гномы, которым интересны только цифры, оружие и наслаждения. Но ничего не приносит им большего удовольствия, чем застройка собственной планеты.
- Как думаешь, мне стоит отправиться к нему?
- Рано или поздно, тебе придётся это сделать. Не забывай только, что когда-то ты тоже был ребёнком.
- Я себя всегда чувствую малышом. Наверное, потому что вокруг одни эльфы.
- Ты настоящий великан! - посмеявшись, подметил песочный человек.
Он всегда был моим светлым воспоминанием о детстве. Как-то раз он пришёл ко мне домой, и, освещая своими кудрями всю гостиную, поздравил с Рождеством. Никогда не забуду его довольное лицо, когда я распечатывал подарок. Там была маленькая книжечка про лётчика и его хорошего друга, которая осталась в моей памяти навсегда. Я пообещал однажды написать свою книгу и подарить её песочному человечку.
- Не представляю, что ты там напишешь, Антошка!
Он задумался на секунду, а потом внезапно, будто вдохновившись летним воспоминанием и вдохнув воздуха в полную грудь, произнёс:
- В детстве я в шутку называл тебя сопливчиком.
Я помнил, что когда-то и у меня было полным-полно времени. Небеса были радужными, а головокружение от усталости в удовольствие. Тогда я замечал, что листья на ветках деревьев шелестят, когда поднимается сильный ветер, и волны на море становятся выше по той же причине. Сначала я думал, что люди плачут только тогда, когда им больно. Потом решил, что плачут от страха. И, наконец, сообразил, что это одно и то же.
Я замечал, что после папиного зевка мне непременно тоже хотелось зевнуть. Удивлялся быстротечности дня и неуловимости ночи. Знал, что красивый цветок рано или поздно завянет. Слышал музыку буквально во всём, что касалось моего уха, и не понимал, почему другие люди не удивляются вместе со мной. На выходных я просыпался раньше, потому что слышал запах маминой выпечки. Рисовал на окне странные символы во время дождя. Читал допоздна книги, потому что боялся, что завтра не проснусь. В общем, и раньше я по-настоящему жил – только по-другому, взаправду что ли. И теперь появляется жгучее желание обвинить в этом кого-то – и на ум приходит только время.