- Зла не существует, - уверенно ответил Снеговик.
- И что это значит? – недовольно спросил Рудольф. – Как нам тогда распознать добро?
- Попробую объяснить. – Снеговик вместе со мной засмотрелся в окно. - Зла не существует – это абстрактное понятие, подразумевающее под собой нечто плохое и причиняющее боль. В основном, это люди – люди, которые творят невесть что, и люди, которые разрушают жизнь другим людям.
Он посмотрел на меня и нахмурился.
- Для ребёнка понятнее – зло есть зло. Ему нельзя говорить, что большинство людей, с которыми ему так или иначе придётся встретиться, будут, проще говоря, плохими. Лицемеры, эгоисты, лжецы, воры, предатели, убийцы.… Представляешь, о чём будет думать ребёнок, если услышит подобное? А так всё безболезненно – зло, значит зло. Все, кто плохо делают – злые. Если будешь плохо поступать и причинять страдания другим – значит ты на тёмной стороне. Если б каждый родитель мог объяснить своему ребёнку, что значит быть на стороне зла – думаю, мы бы избавились от этого понятия. То, что происходит с каждым – это воспитание и среда формирования мировоззрения. Если ты родишься среди плохих людей, твой шанс стать хорошим невелик. Посмотри на меня – я ничего не видел, кроме холодильника. Со мной не о чем говорить, но я, наверное, добрый. Это потому что со мной обращались хорошо и плохого жеста или слова я никогда не видел и не слышал. Так с каждым человеком – воля случая: среди чего и кого родишься, тем и будешь. Родишься среди деревьев – будешь деревом, родишься среди троллей – будешь троллем. С людьми также – среди них тоже есть и деревья, и тролли, и Бог знает что.
Снеговик немного расстроился, но сделал вывод.
- Да, моё мировоззрение ограничивается станком и холодильником, но ведь я рождён был здесь, но то есть... живу здесь.
- Ты ведь не настолько глуп! – заступился Рудольф. – Ты как человек – читаешь, слушаешь, наблюдаешь. В остальном – ты странное явление, даже в мире детских иллюзий.
- Говорящий старый олень куда страннее! – с хохотом вмешался в разговор Уильям.
В руках у него был огромный мешок, и он тащил его с трудом.
- Куда это ты? – спросил я у своего друга.
- Детям отнесу на следующую неделю.
- Я помогу тебе.
- Это для голодающих? – Рудольфу также стало интересно.
- Не совсем, то есть…не говори так.
Мы замолчали одновременно. Получился внезапный хор молчания. Сначала я чувствовал грусть, потом недопонимание и, наконец, очнулся в страхе.
Снеговик обеспокоенно обернулся вокруг, поправил морковку и грустным тоном заговорил:
- Знаете, ребята, зима переживёт всё. И голод, и холод, и тёплые объятия. Здесь дело только в твоём отношении – что для тебя колкий мороз, что терзает градусник? – Снеговик обратился ко мне.
- Показатель того, что нужно тепло одеться, прежде чем выйти на улицу.
- Правильно. А для профессора-физика – это мерило. Для рыжего пса, сидящего на привязи – следствие увеличения порции на ужин. Для гаснущего солнца – кратковременность земного внимания.
- Как же плохие люди?
- Ты справишься. У каждого человека свой умопомрачительный взгляд, который он сам принимает за истину. Страдания бесконечны, а, может, и нет, только зима закончится, сменившись весенним теплом и вечной надеждой на взаимное счастье.
- Ты же растаешь и превратишься в лужу?!
- У меня есть холодильник.
- А он не так-то прост! – грубый, но добрый смех Рудольфа, казалось, разносился эхом по всей фабрике.
- Ты меня совсем не знаешь, – загадочно ответил Снеговик, и мы неожиданно распрощались на этой белоснежной ноте.
VII
Соседние дома плотно прижимались друг к дружке. От подобной близости зимой создавался доброжелательный уют, а вот в летний зной становилось ещё жарче от невозможности глотнуть свежего воздуха. На помощь приходила прохладная река и густой лес. Последний, если присмотреться, был повсюду – на территории фабрики, за её пределами и скорей всего вся планета была сплошным зелёным лесом. По крайне мере, я так фантазировал.
Мы вместе с Уильямом забрались на крутую лестницу дедовой избушки, вокруг которой то и дело резвились дети. Уильям не выдержал и раскрыл мешок с подарками.