– Заткнись, надоел. Ишь разнюнился, хлюпик, – процедил Коллинз и шарахнул кулаком по столу, заставив Фредди зажмуриться.
Черч приблизился к Коллинзу и что-то шепнул ему на ухо. Тот поднял сцепленные руки над Головой, словно ковбой на родео, только что заарканивший молодого бычка, и отступил на шаг. Черч подошел к Фредди и положил ему на плечо здоровую руку. Шляйхт вздрогнул и открыл глаза.
– Мой друг сердится, потому что гибнут невинные люди – например посетители ресторана «Королевский бургер» в Техасе, а также потому, что он сам был ранен во время взрыва, который устроил твой патрон. Попробую его успокоить, но тебе придется рассказать все как об убийствах, которые уже совершились, так и о дальнейших планах твоих боссов. Не волнуйся, я верю, что ты непричастен к этим преступлениям, но ты же дворецкий, а дворецкие всегда в курсе действий и планов хозяев. Расскажи нам все, что слышал, а я заступлюсь за тебя, когда придет время отделить преступников от соучастников.
– Вы поможете мне выпутаться?
– Я сказал, что могу помочь, – возразил Черч. – Чем больше ты мне сейчас расскажешь, тем более существенную помощь я смогу оказать тебе в недалеком будущем.
Фредди кивнул.
– Они уже давно это запланировали. Сначала я думал, они обсуждают очередной фильм. Они произносили слова «сценарий», «макет», «кастинг». И вдруг в один прекрасный день меня осенило – да это же не кино, все по-настоящему!
– Так вот ни с того ни с сего взяло и осенило?
– Ну, на самом деле меня разобрало любопытство. Пару лет назад они трое – Лебрехт, Кеннеди и Барбер – вдруг взялись разъезжать по миру. Я оставался дома, ходил за мистером Ламааром. Однажды он и говорит: «Как же я соскучился по ребятам! Скорей бы они уже возвращались, а то что-то кастинг у них затянулся». И вот когда они вернулись, я решил пошарить в комнате у мистера Лебрехта, узнать, что происходит.
– И надо же, какая везуха – на сей раз тебе даже особый ключ не понадобился, верно, Фредди? – вставил Коллинз.
На долю секунды Фредди рассвирепел. Губы его уже готовы были выплюнуть «твою м…», но он вовремя спохватился. Действительно, в сложившихся обстоятельствах не стоило поминать маму Железного Человека.
– Захожу это я к нему в комнату – и сразу натыкаюсь на дневник. Прямо на ночном столике лежал, на самом виду. А в дневнике – информация о разных людях – ну, имена, фамилии, где живут, а еще цифры и всякие подробности.
– Это какие же, например? – спросил Черч.
– Например: «профессиональный взрыватель», или «специализируется на удушениях», или «владеет приемами карате», или «снайпер». Тогда я заглянул в паспорт мистера Лебрехта, но оказалось, что он… что он… – Фредди пошел было на попятный, но Коллинз при первых же признаках надвинулся на беднягу всей своей массой. – Паспорт мистера Лебрехта оказался поддельным, – одумался Фредди. – Фотография была его, а имя – другое: Шмидт, Курт Шмидт. И я нашел отметки о въезде на Кипр, в Израиль, в Россию – короче, в страны с этой, как ее, криминогенной обстановкой. Тут-то до меня и дошло: вовсе он не актеров для фильма подбирал, а наемных убийц.
– Ну и ты, как законопослушный гражданин, конечно, тотчас позвонил в полицию, – предположил Черч.
– Нет. Мистер Лебрехт был ко мне добр и хорошо платил. Я обещал не совать нос не в свое дело.
– А тут ты, в придачу к хорошей зарплате, поимел на него компромат. На черный день, – продолжал Черч.
Фредди напустил на себя оскорбленный вид.
– Как можно! Я бы никогда не стал шантажировать мистера Лебрехта.
Черч почти вплотную придвинул лицо к потной физиономии Фредди.
– Веришь ли, Фредди, в наше время с хорошими помощниками такая напряженка. Ты для нас просто находка, – проговорил он, старательно дыша на Фредди, чтобы тот смог ощутить, унюхать и отведать на вкус презрение, которое уже успел воспринять двумя оставшимися органами чувств.
В течение еще двадцати минут Черч с Коллинзом допрашивали Фредди по очереди, но выяснилось, что тому действительно известно не много. Шляйхт был даже не мелкой рыбешкой в пруду – а так, придонным беспозвоночным, готовым выдать все, что ему известно, лишь бы спасти собственную скользкую шкуру.
– Хорошо, Фредди, – наконец произнес Черч. – Теперь нам надо побеседовать с мистером Ламааром. Вряд ли он имеет привычку посиживать на веранде в кресле-качалке и любоваться пейзажем. Итак, где именно в доме прячется Ламаар?
– Книжный шкаф в медиазале открывается, как потайная дверь. Такие еще в кино показывают, – пролепетал дворецкий. – Там-то мистер Ламаар и прячется. Сегодня воскресенье – значит, ему сейчас делают диализ. В стерильных условиях. Только не забудьте свое обещание меня вытащить, если я вам помогу.
– Ты нам очень помог, Фредди, – с чувством произнес Черч. – И вообще, разве можно тебя забыть? Не каждый день меня направляют к Иисусу и рассказывают, как надо действовать, чтобы Дин Ламаар восстал из мертвых.
Глава 105
Прошло менее двух недель с того дня, когда мы с Терри спустились в Кроличью Нору, чтобы взглянуть на тело человека, которого все считали Эдди Элкинсом.
Солнечный майский день еще только клонился к вечеру, когда мы во главе секстета рядовых фэбээровских «шевроле» мчались к дому Лебрехта, чтобы присоединиться к агентам, все время, пока допрашивали Фредди, за этим домом следившим.
Черч, Коллинз и мы с Терри ждали, пока остальные окружат дом и перекроют все до единого пути к отступлению, включая крышу.
– Мы сцапали Фредди больше часа назад, – произнес Черч. – Старики уже наверняка его хватились, однако бежать не пытались.
– Видимо, Ламаару трудно не привлекать к себе внимания на улице в обнимку с аппаратом для почечного диализа, – заметил Терри.
Мы вчетвером приблизились к главному входу.
– Право позвонить в дверь предоставляется человеку, раскопавшему главную улику, а именно Майку Ломаксу, – шепотом провозгласил Черч.
На самом деле главную улику раскопала Дайана, но я решил этот факт не афишировать и просто позвонил в дверь, будто от ее имени.
– ФБР и полиция Лос-Анджелеса! – заорал я. – Немедленно открывайте!
На пороге возник Лебрехт в синих джинсах и серой футболке безо всяких логотипов, символов и прочих картинок.
– Добрый день, детектив Ломакс, – произнес Лебрехт. – Полагаю, именно вы и эти вот джентльмены виной тому, что мне пришлось самому готовить ужин. Куда вы дели Фредди?
– Отдали в добрые руки, – сказал я. – А еще у меня хорошая новость. Отныне, мистер Лебрехт, вам не придется самому готовить ужин. Правительство Соединенных Штатов с удовольствием возьмет на себя эту обязанность. У нас имеется ордер на арест.
Я зачитал Лебрехту его права, а Коллинз тем временем дал сигнал восьми агентам войти в дом.
– У нас также имеется ордер на обыск, – добавил я. – Начнем с медиазала.
Агенты равномерно распределились по всему дому, а мы с Терри, Черчем и Коллинзом вошли в пустой медиазал. Контрольная кнопка оказалась искусно замаскирована в декоративной стенной панели – в жизни не заметишь, если не знать. Мы бы, конечно, рано или поздно ее нашли, но Фредди добавил себе шансов на досрочное освобождение, дав нам четкие инструкции по поводу местонахождения кнопки. После нажатия в сторону отъехала целая пятифутовая секция книжного шкафа.
Комната, открывшаяся нашим взглядам, оказалась маленькой – футов двенадцати, от силы пятнадцати. В центре помещалось большое кресло с коричневой кожаной обивкой, в котором лицом ко мне полулежал человек, ставший символом детства для нескольких поколений, включая и мое: Дин Ламаар.
Множество пластиковых трубок тянулось от его левой руки к колонне в добрый квадратный фут по площади основания и футов в пять высотой. Трубочки, наполненные кровью, пробирались к насосу и обратно к левой руке. На уровне глаз находился экран, на котором отображался весь процесс. На стуле подле Ламаара сидел тщедушный смуглый человечек лет пятидесяти, в белых брюках, белых туфлях и белой футболке.