– Отличная мысль, босс, – гаркнул Терри.
– И нечего мне льстить, – устало отвечал Килкуллен. – Мысль не моя, а ваша.
– Она действительно заходила в наши черепушки. Но как-то прошла боком, – не унимался Терри.
– Вы пока ни словом не упомянули о мафии. Эта мысль тоже прошла боком? А вот нашего губернатора она посетила, а ведь ему за разработку версий не платят.
Килкуллен нас сцапал. Мы лоханулись по-крупному, и расправа не заставит себя ждать.
– Что и требовалось доказать! Вы ни хрена не знаете о связи с мафией!
– Нет, сэр, – подтвердил Терри. – Наверно, губернатор с ней чаще связывается, сэр.
– Наверно, губернатор чаще читает газеты. Вам вот известно, что «Ламаар» затеяла в Вегасе строительство нового развлекательного комплекса совместно с отелем «Камелот»? Уж про «Камелот»-то вы слыхали? Его открыл Энрико Леоне – давно, еще когда вся его команда обосновалась в Неваде. Семейство Леоне до сих пор владеет «Камелотом». Сейчас – в лице внучки Леоне.
– Ее зовут Арабелла, – вставил я.
– Значит, вы в курсе. Что ж, стало быть, не все потеряно.
– Послушайте, лейтенант, – произнес Терри, – мы расследуем дело о Кролике с первого дня. Покойник – педофил, притом судимый, вот мы и прорабатываем эту версию. Не исключена месть компании – мы и эту версию прорабатываем. Ни один из опрошенных даже не намекнул на участие мафии, да и само дело мафией не пахнет. Впрочем, раз вы считаете, что в Сакраменто раскроют убийство раньше нас, пожалуйста. – И Терри швырнул папку Килкуллену на стол. – Пускай подавятся…
– Тише, тише, здесь тебе не Бронкс. Ишь какие мы обидчивые! Губернатор надрал мою задницу, я надрал ваши. Это называется иерархическим геморроем. – Килкуллен всучил Терри дело Элкинса обратно. – Сколько вы уже у меня под началом?
– Три с половиной незабываемых года, – отвечал Терри, взяв папку.
– Хоть раз я на вас давил? – продолжал Килкуллен. Терри только хмыкнул.
– Ну, может, пару раз я ненавязчиво и подталкивал вас к правильному решению, но лишь потому, что я вам как отец родной. А вот теперь, когда убит педофил в кроличьей шкуре, я намерен на вас давить. Надеюсь, ясно? Раньше вы сами устанавливали себе режим работы, теперь этим займусь я. Губернатор позвонит в пять, чтобы узнать, как продвигается дело. «Продвигается» – ключевое слово. – Красное сугубо по-ирландски лицо побагровело тоже сугубо по-ирландски. – Известно вам, что это означает, когда губернатор говорит «дело продвигается»?
Риторический вопрос. «Терри, не отвечай», – попросил я, задействовав все свои способности к телепатии. Терри внял.
– А означает это арест подозреваемого, – пояснил Килкуллен, выдержав паузу. – Чинуши в Сакраменто думают своими дерьмовыми извилинами, что у нас тут телешоу и мы арестуем сукина сына сразу после рекламы. Не переключайтесь – мы покажем вам анонс следующей программы!
Килкуллен открыл коробку и зачерпнул полную пригоршню полиуретановых останков.
– Дело громкое. Элкинс – заурядный мешок с дерьмом, но его угораздило отбросить коньки в шкуре знаменитого кролика в знаменитом парке развлечений, да еще и в год выборов, будь он неладен. Не подведите, ребята. Мой психотерапевт говорит, что я плохо переношу неудачи.
Килкуллен медленно пропустил сквозь пальцы полиуретановые камушки и закрыл картонный гроб.
– Звоните, как только узнаете хоть что-нибудь, что не даст губернатору продвинуться по моей прямой кишке. Мне дорог каждый дюйм. Ступайте.
Мы повернули к выходу. Вдруг Терри остановился.
– Один вопрос, сэр. По поводу иерархического геморроя. Вам геморрой устраивает губернатор, мне – вы, а я кому должен устроить геморрой?
– У тебя есть собака? – спросил Килкуллен.
– Нет.
– Тогда купи шар для боулинга.
Глава 25
Я позвонил Брайану Карри и сказал, что мы хотим побеседовать с ним и с Эми.
– Эми сейчас у себя на работе, в Бербанке, – отвечал Карри. – Давайте встретимся там через час.
– Извините, но Эми обещала встретиться с нами в Коста-Луне, – пояснил я. – Мы бы хотели еще разок пройтись по парку. Впрочем, если она слишком занята…
– Детектив, Эми не такой человек. Даже если бы ей делали пересадку сердца, она бы спрыгнула с операционного стола и рванула на работу. Ставлю десять баксов, что она приедет раньше вас.
– Вообще-то у нас мигалка. И сирена.
– Двадцать баксов.
– Вам известно, что в полиции Лос-Анджелеса не одобряют копов, которые делают ставки на время собственного прибытия?
– Я просто пытался говорить метафорично, – сконфузился Брайан. – Попробую еще раз. Эми – настоящий бультерьер, остановить ее невозможно.
– В таком случае жаль, что не ей поручено дело о Кролике. До встречи.
Затем мы с Терри принялись поторапливать детективов Сьютулу и Лэнджера, в участке известных как Молчун и Болтун. Сьютула обычно говорит за двоих, Лэнджер до обидного лаконичен.
– Замочить Элкинса мечтает куча народу, – сказал Терри. – Попытайтесь сузить круг подозреваемых.
Сьютула задавал вопросы и не скупился на комментарии, чтобы у нас не осталось сомнений – они с Лэнджером все поняли. Лэнджер, по обыкновению, кивал.
Мы также попросили Мюллера выяснить, нет ли у «Ламаар энтерпрайзис» связей с мафией.
– Вот интересно, на фига казино «Камелот» совокупляться с «Ламаар»? – завелся Мюллер. – Они что, хотят, чтобы посетители играли в рулетку всей семьей? Я там был пару месяцев назад. Они убирают «русские горки» и устанавливают дополнительные шесты для стриптизерш. Реальные-то бабки где делаются? В ночных клубах, в ресторанах, где цены зашкаливают, да за техасским холдемом.[13] Для чего им связываться с мультяшками?
– Короче, – перебил Терри. – Тебе платят не за то, чтоб ты выяснял, выгодная сделка или невыгодная. Твоя задача – выяснить, имеет ли мафия хоть какое-то отношение к убийству. Усек?
– Усек одно: тебе только что надрали задницу и по старшинству моя очередь снимать штаны, – рассмеялся Мюллер.
– Ты прав, – кивнул Терри. – Таков уж иерархический геморрой. Если хочешь подхватить эстафету, иди домой и задай жару собакам.
– А вот это с моим удовольствием. Наверняка к вечеру Аннетта притащит еще пару-тройку, так что мне будет на ком оттянуться.
До «Фэмилиленда» нам с Терри оставалось не больше двадцати миль, когда у меня зазвонил мобильник. Это был Большой Джим.
– Как связь-то плавает, – пожаловался он столь членораздельно, будто стоял у самого моего уха. – Перезвони с городского.
– Одно из двух: либо ты параноик, либо наш малыш сотворил нечто такое, о чем нельзя рассказывать по мобильнику.
– Угадал, причем два раза. Так ты перезвонишь или как?
– А подождать нельзя? Я еду к месту убийства.
– Что бы ты предпочел: раскрыть убийство или предотвратить убийство?
– Дай мне несколько минут, чтобы отыскать обычный телефон. – И я нажал «отбой».
– Что случилось? – озаботился Терри.
– Семейные дела. Придется перезвонить отцу по телефону, который внушает больше доверия.
Терри газанул, проскочил в левый ряд и обогнал всех кого мог; вслед ему сигналили. Три минуты спустя он припарковался у одинокой телефонной будки с таким видом, будто финишировал в «Формуле-1».
– Обожаю такие трюки, – сказал Терри. – Вот тебе телефон. Я пойду отолью.
Я набрал номер Большого Джима.
– Благодарим вас за пользование «Голден стейт коммьюникейшнз», – завелся металлический голос, едва я вставил в щель телефонную карту.
Вот блин, угораздило нарваться на рекламу! Сейчас начнет впаривать что ни попадя. Интересно, сколько барахла можно разрекламировать за одну минуту? Конечно, стоило повесить трубку и заново набрать номер, и мне не пришлось бы проводить подобную статистику. Но я заленился – еще бы, целых тридцать два раза жать на кнопки – и потому терпел. Кстати, не повредит иметь про запас лишнюю причину для раздражения на младшего брата.