– В первой половине дня наши посетители почти не делают покупок, – пояснила Эми. – Однако все устроено так, что из парка невозможно выйти, не пройдя мимо магазинов. Попробуйте не заглянуть хотя бы в один из них, когда ваш малыш виснет на вас и скулит: «Мамочка, купи!»
На площади Дружбы какой-то толстяк попросил Эми сфотографировать его с женой.
– Вон там, у памятника, если вас не затруднит, мэм.
В одной руке у толстяка был хот-дог, в другой – литровый стакан, на дне которого еще плескалось что-то безалкогольное. Толстяк запихал в свой безразмерный рот весь хот-дог целиком, чтобы вытащить «мыльницу».
Оглушительно чавкая и слизывая с подбородка горчицу, толстяк указал Эми на бронзовое изваяние Дина Ламаара в обнимку с Кроликом Трынтравой. На подножии было выгравировано: «Дин Ламаар, 15 октября 1924 г. – 21 мая 2002 г. Он живет в сердцах детей всего мира».
Эми щелкнула слонообразных супругов, и мы приблизились к Пещере. Пещера представляла собой огромную… хм… пещеру. Снаружи она выглядела как пещера, а внутри – как пещера, залитая неоновым светом, способным всякого по уши погрузить в виртуальную реальность и до потери пульса задолбать хип-хопом.
– Нашим персонажам не нравится это место, – пояснила Эми. – Здесь развлекаются в основном подростки, которые уже вышли из того возраста, когда мультяшки представляются белыми и пушистыми. Подростки нередко даже нападают на персонажей.
Мы сели на Веселый Трамвайчик и через десять минут оказались у ворот Города Непосед.
– Здесь играют малыши, – сказала Эми.
Шумовой фон состоял из радостного визга детишек от четырех до шести лет. Попадались и совсем крохи. Некое существо, не то лягушка, не то зеленая ящерица, с малышом на руках позировало перед фотоаппаратом, который держал счастливый отец.
– Бьюсь об заклад, это было любимое место покойного, – произнес Терри.
– Всякий, кто знал о наклонностях Элкинса, мог его тут выследить, – поддержал я. – Сколько всего в парке камер видеонаблюдения?
– Почти тысяча, причем наши страховщики утверждают, что этого мало, – отвечала Эми. – Хорошая новость: все, что происходит в парке, фиксируется камерами и затем переписывается на ди-ви-ди. Плохая новость: одному человеку понадобится около двух лет, чтобы просмотреть записи, сделанные за один день.
– Ничего, мы задействуем не одного человека, а гораздо больше, и они не станут отвлекаться на посторонних мультяшек. Нужно просмотреть записи, касающиеся последней прогулки Элкинса, – сказал я. – Особенно тщательно – те, что были сделаны здесь, в Городе Непосед.
– Я поговорю с Брайаном. Вы получите все необходимое. – Эми покачала головой. – Как подумаю, что выродок вроде Элкинса… – Она прикусила губу. – Извините, джентльмены, мне нужно попудрить носик.
Мы обошли Город Непосед без Эми и зарулили в туалет. С полдюжины парней невидящими глазами смотрели в стену, полностью сосредоточившись на деле.
Куда бы вы ни зарулили во время прогулки по «Фэмилиленду», вас всюду приветствует вежливый голос, например: «Добро пожаловать в Мир Фантазий; Добро пожаловать в Счастливую Деревню». Затем вам приходится выслушать, что можно делать на упомянутой территории, а чего нельзя. Почему-то предполагается, что посетитель должен сразу проникнуться атмосферой дружелюбия.
Мы с Терри заняли места у писсуаров. Откашлявшись, Терри своим великолепно поставленным механическим голосом произнес:
– Добро пожаловать в Мир Облегчения! Пожалуйста, расстегните ширинку и достаньте член. Если у вас возникнут проблемы, не стесняйтесь обращаться к туалетному работнику. Благодарим за пользование писсуаром. Не забудьте смыть. Желаем вам хорошо развлечься.
Я хохотнул, однако Терри явно ожидал более бурной реакции. Что поделать – я старался не намочить туфли.
К сожалению, больше в тот день в «Фэмилиленде» с нами ничего интересного не произошло.
Мы опять побывали в Кроличьей Норе, на сей раз проникнув туда через вход номер 17, то есть проделав последний путь Элкинса. Этот вход отличался от других размерами – его рассчитывали на выезд запряженных шестерками карет.
Вход номер 17 охранялся седовласым смотрителем. Старикан кивнул группке служащих парка, а по знаку Эми пропустил и нас.
– Если Брайан полагает, что это и есть усиленная охрана, я вам не завидую, – произнес Терри.
Мы, подобно Эдди, сделали несколько поворотов в соответствии с коленцами водопроводных труб – и прониклись атмосферой необратимости, представив, как вот именно здесь Эдди закурил свою последнюю сигарету и погиб, втайне от недремлющих камер видеонаблюдения. Что ж, кроличья жизнь полна неожиданностей.
Вернувшись откуда начали, то есть в кабинет Карри, мы узнали, что менеджеры по персоналу действительно проверяют биографии соискателей, однако странным образом проворонили тот факт, что сквозь биографию Элкинса красной нитью проходит нездоровое отношение к детям.
– Они взялись проверять по новой, – сказал Карри. – Я тоже. Назревает конфликт интересов. В смысле, Дариену интересно спасти свою задницу, а мне – свою.
Через четыре часа мы с Терри покинули «Фэмилиленд» с тем же, с чем и пришли, – с пустыми руками.
Глава 27
В участок мы вернулись только в седьмом часу. Килкуллен успел уйти домой, зато Мюллер был на месте.
– Эй, вы, босс оставил вам по сообщению! – окликнул он.
На наших с Терри столах красовалось по неслабому осколку шара для боулинга. Осколки, помимо психотропной, выполняли еще и практическую функцию – прижимали записки, накорябанные до боли знакомым почерком. «Ломакс, проследи, чтобы Биггз не филонил. Не то и твоей заднице не поздоровится. Килкуллен».
– Дай угадаю, что в твоей, – предложил я Терри. – Итак, записка от босса, и сказано в ней следующее: «Биггз, проследи, чтобы Ломакс не филонил. Не то и твоей заднице не поздоровится».
Терри нахмурился:
– Хороший босс всегда придумает новый способ мотивирования. Теперь я просто рвусь в бой.
– Вот что Сьютула и Лэнджер выудили из базы данных. – Мюллер бросил мне на стол коричневую картонную папку. – Полное собрание извращений Элкинса. На его счету двадцать четыре жертвы. По крайней мере о стольких известно. Конечно, родители несчастных детей и без того уже прошли все круги ада, а теперь, как ни прискорбно, попали еще и в список подозреваемых. Через несколько дней я смогу на них выйти.
– А версию губернатора о связи «Ламаар энтерпрайзис» с мафией ребята не проверили? – спросил Терри.
– С какой еще мафией? Мафия – миф, который сочинили американские итальянофобы, – с апломбом заявил Мюллер, плюхнув мне на стол еще одну пухлую папку. – Впрочем, если вы верите газетам, можете считать, что мафия живехонька и, более того, процветает в Вегасе под чутким руководством Мейера Лански. Слыхали про такого?
– Еврей, который во времена Моисея был крестным отцом? – уточнил Терри.
– Точно. Он водил дружбу с Багси Сигелом. Эта пара еще в сороковые провидела светлое будущее Вегаса. Их прикрывали криминальные синдикаты Нью-Йорка, Нью-Джерси и Филадельфии, но потом Багси заподозрили в воровстве и убрали.
– Знаю, – отвечал Терри. – Не один ты фильмы с Уорреном Битти смотришь.[14]
– В группировку входил некто Энрико Леоне. В пятьдесят пятом он переехал в Вегас и открыл казино «Камелот». С тех пор им и владеет и управляет семейство Леоне, в настоящий момент – Арабелла Леоне, внучка Энрико. Все законно. В смысле законно с поправкой на Вегас. Арабелла-то и решила создать совместное предприятие с «Ламаар энтерпрайзис».
– На брак по любви не тянет, – заметил я.
– Для казино это очень выгодно. «Ламаар» располагает разнокалиберными звездами, которые и будут привлекать клиентов. Ловля на живца. Плюс у «Ламаар» репутация белой и пушистой, что наследнице Энрико Леоне тоже на руку.
– Только не надо про белых и пушистых. А для чего, собственно, «Ламаар» вздумала отдаться Леоне, которые недалеко ушли от Багси Сигела и Мейера Лэнски?