Голливуд в многочисленных экранизациях произведений Хэммета, Чендлера и других писателей постепенно умело погасил критические аспекты «черного романа». Во многом этому способствовал талант актера Хэмфри Богарта, который играл Филипа Марло как романтического героя-одиночку. «Черный роман» на экране был сведен к простой сюжетной схеме, а его приемы прочно вошли в западную «массовую литературу». Примером использования поэтики «черного романа», так сказать, со знаком минус, может служить множество книг не так давно скончавшегося в Лондоне Джеймса Хэдли Чейза.
Что же нашли авторы «поларов» в «черном романе»? Это хорошо объясняет статья французского эссеиста Мишеля Ле Бри «Хелло, мистер Марло», опубликованная еженедельником «Нувель обсерватер». Он считает возрождение «черного романа» во Франции ностальгической модой на ретро, которую усиленно культивирует «массовая культура». Но одно дело — извлекать из прошлого уроки для настоящего, а другое — искусственно воссоздавать прошедшее, навязывая современникам его иллюзии, превращать его в выдуманный миф. Ле Бри называет «полным недоразумением» отнесение «черного романа» к реализму и воссоздает ту схему, которую взяли на вооружение нынешние авторы «поларов». Место действия этих книг — город-джунгли, где царят страх и нищета, грязь и преступление. Время действия — ночь, когда на охоту выходят хищники всех мастей. Город — это ловушка, лабиринт, из которого нет выхода романтическому одиночке Филипу Марло. Марло — идеалист, бунтарь, проигравший в жизни, он знает иногда, в чем и в ком ложь, но не ведает истины.
Марло обнажает ужас мира, однако мир таков, каков есть, и изменить его он не в силах. Роковая неудача и смерть — таков удел человека. Но ведь и Демузон утверждает, что «полар» рассказывает о вечной схватке человека со смертью.
Подавляющая масса современных «поларов» построена по схеме, очерченной Мишелем Лe Бри. В 1984 году появилась любопытная книжка Мишеля Лебрена «Год «полара», где автор проанализировал, вкратце изложив содержание, 410 новых романов, вышедших во Франции с октября 1983 года по сентябрь 1984 года (при анализе «массовой культуры» без статистики не обойтись). Он утверждает, что среди них 105 «очень хороших» и даже «превосходных» — поверим ему на слово. 60 — никуда не годятся, поскольку характеризуются «ленивым воображением, повторами, пышной порнографией». Из этих нехитрых подсчетов вытекает, что 245 оставшихся — ничем не примечательные серийные поделки. Однако «очень хорошие», «средние» и «плохие» «полары», согласно критику Иву Ди Манно, «несмотря ни на что, оправдывают порядок буржуазного общества».
Это — не единственный грех «массовой литературы». Словно зыбучие пески, она надвигается на цветущий оазис гуманистического искусства слова. Во многом она несет ответственность за то, что «подавляющее большинство наших современников стоит почти на нуле культурного развития», как с горечью писал французский социолог Жак Риго в книге «Культура для жизни». И, наконец, ее преступление в том, что сегодня, когда висит на волоске судьба Земли, она пытается погасить в людских душах искры надежды, человечности и добра.
«Массовая литература» обычно создается в двух тонах — розовом и черном, переливы красок в ней очень редки. «Полар», как правило, не выходит за рамки буржуазной конвейерной литературной индустрии. Он в самых мрачных тонах живописует извечное одиночество и бессилие человека, пленника насилия, зла и жестокости, раба судьбы и смерти. И в нем уже не найти той здоровой морали, о которой в первый год нашего века писал умный англичанин Гилберт Честертон.
Звездное помрачение
Е. Парнов
«Эра информатики», «Новая технологическая революция», «Пятое поколение компьютеров»… Переполняющая газетно-журнальные полосы реклама назойливо предлагает обзавестись электронным помощником, который в два счета разрешит все жизненные проблемы. Цветное фото Айзека Азимова, снятого в полный рост рядом с электронной системой, предназначенной специально для писателей, обошло чуть ли не все иллюстрированные еженедельники.
В салоне бытовых компьютеров и впрямь может примерещиться, что чуть ли не вся Америка живет по лазерным часам двадцать первого века. Зато полуподвальная лавка где-нибудь в Бруклине, в которой бойко торгуют атрибутикой для черной магии и всевозможных гаданий, мгновенно нацелит воображение на эпоху «черных месс» и костров инквизиции. Прошлое и будущее, великое и ничтожное, трагическое и жалкое — все это удивительным образом сосуществует друг с другом, переплетаясь сложными разветвлениями побегов и корневищ. Недаром говорят, что в капле воды отражается мир.