21 апреля — я уже полтора месяца работал в БИЛЬД — она обратила мое внимание на то, что в частном разговоре я впервые сказал о БИЛЬД «мы». Дело было так: она попыталась заинтересовать меня какой-то социальной темой, а я не задумываясь автоматически брякнул: «Мы такими вещами не занимаемся».
Запугивание и страх — вот что отличает климат в редакции. На тебя постоянно давят ледяные клещи насилия и принуждения. Все вроде бы и улыбаются друг другу, и разговаривают между собой, но невозможно отделаться от ощущения, что стоит только шагнуть в сторону, как сию же минуту тебе дадут по физиономии или подставят ножку.
Жить в такой обстановке нельзя, остается только функционировать. Наподобие робота. Идешь себе и идешь в раз навсегда заданном направлении.
Все происходит почти без твоего участия, потому что содержимое твоей памяти регулярно считывают и перепроверяют. У тебя в голове программа, заложенная Швиндманом, самого Швиндмана программирует Принц, а Принца — Шпрингер, который незримо витает где-то в заоблачных высях, время от времени указуя перстом направление.
И душа у тебя не дрогнет, живые люди становятся тебе безразличны, ты создаешь их заново — такими, какими их угодно видеть БИЛЬД, то есть Шпрингеру. Ведь ты работаешь на фабрике массовых иллюзий. Коварных, лживых иллюзий, уводящих от реальности.
Ну а «творцы»? Те, кто фабрикует эти иллюзии? Для них бильдовская заметка — средство самоутверждения. Прочтут в утреннем выпуске собственные опусы да еще и растрогаются: вот мы какие! Напечатанный миллионным тиражом текст наполняет их сознанием, что они есть, они существуют. Видите? Я в газете. Значит, я существую.
Даже я не сумел этого избежать. Публичные наскоки Швиндмана выбивают меня из колеи, надолго портят настроение. А иной раз мимоходом похвалит, и я чуть не лечу как на крыльях. Прошло так мало времени, но я уже начал подлаживаться. Пугающий симптом.
Роберу Эрсану и прежде принадлежали 16 ежедневных газет. Теперь у него их стало 18. Пренебрегая законом о печати, который был одобрен Национальным собранием в 1984 году, Эрсан добавил к своей империи группу «Прогрэ де Лион», и одновременно его сын Филипп установил контроль над выходящей в Реймсе газетой «Юньон». Правительство предприняло контратаку: оно возбудило дело в прокуратуре с целью аннулировать покупку «Прогрэ де Лион». Но Робер Эрсан защищен своим полномочием депутата Европейского парламента. Весьма маловероятно, чтобы эти полномочия были отменены.
«Нувель обсерватёр», Франция
«Быстро вы набили руку. Теперь читаешь ваш материал и никаких вопросов не возникает», — говорят мне. И я почему-то усматриваю в этом достоинство, даже радуюсь. Как Ганс Эссер. Хотя по-настоящему выигрывает только Вальраф: заручившись поддержкой Швиндмана, мне, быть может, удастся перейти в Гамбург, в главную редакцию.
Страх разоблачения преследует меня всюду, даже во сне. Мне все время кажется, что я вот-вот попадусь в какую-нибудь хитрую ловушку или что моя дочка Инес вдруг вбежит в редакцию и бросится мне на шею с криком: «Привет, Гюнтер!»
А еще я боюсь потерять бдительность и ненароком назваться Вальрафом — по телефону или при знакомстве.
Когда меня посылают в город, я словно вырываюсь на свободу из тюрьмы. Сначала я думал, что переиграю БИЛЬД, но теперь все больше опасаюсь, что БИЛЬД переиграет меня.
Я чувствую, что этот бездушный механический спрут хватает меня, сдавливает своими щупальцами, лишает воли, подминает под себя. Как будто я решил написать репортаж о наркомании и — чтобы как следует войти в роль — сам начал колоться. Удастся ли выйти невредимым из этой переделки? Осторожности ради я временами отказываюсь от «зелья», говорю, что болен, уезжаю в Кёльн или в Гамбург к друзьям, которых посвятил в свой секрет, хотя отлично знаю, что многие из них, вопреки всем клятвам, не в состоянии держать язык за зубами. Но даже это меня не останавливает, и сейчас, когда все позади, я искренне рад, что так много людей знало обо всем и тем не менее целых четыре месяца та сторона ничего не заподозрила — никто не предал меня ради денег или карьеры.
БИЛЬД столь же далека от объективной информации и действительных фактов, как туманность Андромеды от Земли; на голову читателю нахлобучивают душный колпак суррогатных, маниакальных измышлений.
Кровожадные чудовища, канюк-убийца, омерзительные пауки-птицееды, пожирающие людей чайки, неопознанные летающие объекты, взрывающееся Солнце — БИЛЬД всегда припасет для читателей байку пострашнее, так чтоб мороз по коже. Теми, кого снедает страх, легко манипулировать. Запуганному думать некогда. Просвещение для БИЛЬД — враг номер один.