Эльфрида рассказала Крафту все, что с нею произошло.
— Что мне делать? — спрашивала она. — Может быть, в следующий раз дать ему пощечину?
— Не слушай его, делай вид, что ты его не замечаешь, что он для тебя не существует. Впрочем, ты ведь теперь так называемая дама, Эльфрида, невеста офицера, и ты должна вести себя соответствующим образом.
— Легко у меня это не получится, Карл! Это я могу тебе прямо сказать!
— Ты к этому уже привыкла, — сказал он. — Ты же женщина умная и сможешь примениться к обстановке.
— Это так, — промолвила Эльфрида под влиянием его спокойного, уверенного рассуждения. Она вплотную подошла к нему и обняла за шею. — К тебе, Карл, во всяком случае, — сказала она, — я приноравливаюсь с большой охотой.
Он нежно освободился от ее объятий.
— Ты будешь сейчас иметь возможность потренироваться в роли офицерской дамы. Мы приглашены.
— И мы что, не сможем побыть здесь одни? — разочарованно произнесла она.
— Вначале мы должны пойти к капитану Федерсу и его жене. Оба они хотят с тобою познакомиться. Тебя что, это ни в какой степени не радует? Это же, так сказать, официальное приглашение.
— Первое в моей жизни, — задумчиво произнесла она.
— Нужно же однажды начать что-то совсем новое в жизни.
— И обязательно с визита к капитану Федерсу?
— Ты его знаешь?
— Лично нет, знаю лишь, что говорят о нем. О нем и его жене.
— Забудь это, Эльфрида. Говорят всегда много, в том числе и о нас.
— Тебе нравится этот капитан Федерс, не правда ли? Это чувствуется даже по тому, как ты о нем говоришь. А может быть, тебе нравится его жена?
— Они оба интересуют меня. Это необыкновенная пара. В капитане Федерсе и его жене ты увидишь людей, которых волнуют иные проблемы, чем нас. Пойдем!
Дружно шагали они по казарменному городку. Выпал свежий снежок. Его слепящая белизна настраивала на идиллический рождественский лад, хотелось прокатиться на санках. Они шли, взявшись за руки, и чувствовали, как приятная внутренняя теплота согревает их. Помолвленные начали привыкать к своей помолвке.
— Для любимцев Вильдлингена двери всегда открыты! — воскликнул при виде их капитан Федерс.
— Вы что, пригласили нас, чтобы показывать как редких зверей? — спросил с улыбкой Крафт.
— Вы угадали, — ответил Федерс и подвел вошедшую пару к своей жене. — Мы просто не верили, что увидим реально существующую пару возлюбленных. Не правда ли, Марион?
Марион Федерс приветствовала вошедших сдержанно, даже застенчиво. Она, очевидно, стеснялась видеть перед собою людей, которые могли бы смотреть на нее свысока, с чувством собственного достоинства.
— Мы вам очень благодарны за любезное приглашение, — сказала Эльфрида, обращаясь к Марион Федерс, и откровенно добавила: — Для меня это первое приглашение в жизни.
— Бедное дитя! — воскликнул Федерс с деланным сочувствием. — И надо же вам было попасть именно к нам!
— Тяжелое начало не всегда бывает плохим, — дружески заметила Марион.
— Спасибо, — ответила Эльфрида. — У меня как камень свалился с плеч.
Марион Федерс улыбнулась Эльфриде и пододвинула ей стул. Ее предположения не оправдались. Девушка ей понравилась. Простая, не жеманная, красавица в расцвете лет.
Они присели к маленькому низкому столику, на котором уже стояла бутылка вермута.
— Собственно, — заметил Федерс, — нам бы нужно было сейчас пить шампанское. Но мы не крезы и не катеры. Кроме того, любой напиток хорош, если его пьешь среди друзей.
Они выпили первую рюмку молча.
— Слухи о нашей помолвке распространились с невероятной быстротой, — заметил Крафт.
— Система оповещения с помощью барабанов, принятая у бушменов, у нас сейчас заменена телефонами. И если дикари все делают с варварской откровенностью, то техника сделала из нас шептунов и наушников. Добрейший капитан Ратсхельм — наша героическая болтунья в штанах — как только услышал о вашей помолвке, так и повис на телефоне. И, конечно, в первую очередь он сообщил эту сенсационную новость майорше.
— Ну, это избавит нас от необходимости рассылки объявления о помолвке, — заметил Крафт.
— Но не оградит вас от любопытства нашей командирши, — заметил Федерс и вновь налил рюмки. — Госпожа майорша, несомненно, станет рассматривать невесту сквозь лупу. Будьте готовы ответить ей на ряд немыслимых вопросов, фрейлейн Радемахер. Происходите вы, например, из видной или по крайней мере благонамеренной фамилии?
— Мой отец был смотрителем зданий на вагоностроительном заводе, кроме того, он пел в церковном хоре, — заявила не задумываясь Эльфрида Радемахер.
— «В высшей степени достойное занятие», — скажет майорша. — И Федерс, которому понравилась эта игра, продолжал, повернувшись к Эльфриде, допрос, имитируя голос командирши: — «А какой у вас образовательный ценз — пансион или что-либо иное?»
— Начальная школа, и ничего больше.
— «Ну да, — произнесет госпожа майорша. — Надеемся на ваше самообразование и на внутреннюю одаренность. А как обстоит дело с вашим драгоценным здоровьем, я имею в виду будущее материнство?»
— Это нужно проверять на практике.
Капитан Федерс звонко рассмеялся.
— Превосходно, — промолвил он. — Если вы скажете все это нашей командирше, вы будете, вероятно, освобождены от дальнейшего допроса. Фрейлейн Радемахер, еще раз всего хорошего. — Он поднял свой стакан. — Я пью за ваше здоровье.
— А как обстоят дела с материнством у самой госпожи майорши? — поинтересовалась Эльфрида. — Это может быть вопросом с моей стороны, если она заговорит на эту тему.
— Уважаемая фрейлейн Радемахер, — весело сказал капитан Федерс, — разрешите обратить ваше внимание на важнейшее правило, по которому в армии выдвигаются, образуются государства и успешно ведутся войны. Это правило звучит примерно так: зерно королю добывают ослы, что можно понять следующим образом: войне нужны жертвы — их приносят солдаты. Для благополучия власть имущих требуются деньги — их платят маленькие люди. Государствам нужны граждане — их дает народ. Генералы погибают редко. Государственные деятели никогда не бывают бедными. У дам общества цифры рождаемости значительно ниже, чем у женщин из простого народа. И поэтому ничего нет удивительного, что некоторые женские существа только проповедуют материнство, а сами его избегают.
— Может быть, ты не прав в отношении госпожи Фрей? — заметила Марион Федерс. — Иногда мне кажется, что у нее развиты материнские чувства.
— Ты думаешь? — спросил Федерс. — Когда она выходила замуж, она, несомненно, не думала о детях, а лишь об одной карьере. Она вышла замуж лишь тогда, когда ее избранник был уже многократно награжден и имел явные шансы стать штаб-офицером. Мнение, что она имеет ярко выраженные материнские чувства, по моему мнению, слишком смелое. Как ты полагаешь, Марион?
— Ты же знаешь, что я не особенно долюбливаю госпожу Фрей.
— Я всегда высоко ценил твой отличный вкус.
— Но когда она недавно на ее скучном приеме жен офицеров говорила о молодых фенрихах, то в ее словах было так много теплоты, что это бросилось в глаза и удивило присутствующих.
— Что знают эти дамы о наших фенрихах? — промолвил Федерс. — Они же не выходят за рамки офицерского круга. Дело же пока не доходит до того, чтобы они инспектировали наши учебные отделения.
— Мне кажется, ты ошибаешься, — промолвила Марион Федерс, которая не сдавалась и продолжала защищать свою точку зрения, заметив при этом, что обер-лейтенант Крафт следит за ее выводами. — По меньшей мере одного из фенрихов госпожа Фрей, безусловно, знает.
— А именно? — промолвил осторожно Крафт. — Речь идет случайно не о фенрихе, который ей приносит книги, не правда ли?
— Да, — подтвердила Марион Федерс с живостью. — Это так! Откуда вы это знаете?
— Очень просто, — пояснил Крафт с готовностью. — Каждый фенрих, покидающий казарму по служебным или по личным делам, должен получить у своего офицера-воспитателя разрешение. Особое распоряжение № 39.