Герберт Абрамс прошел мимо внимания американской общественности. Иначе обстояло дело с биологом Рейчел Карсон, чья апокалиптическая книга о распространении ДДТ и других пестицидов "Безмолвная весна" вызвала взрыв негодования после ее публикации в 1962 году. "Если мы собираемся жить в тесном контакте с этими химикатами, есть и пить их, впитывать их до мозга костей, нам лучше знать кое-что об их природе и силе", - писала Карсон. Президент Джон Ф. Кеннеди прочитал выдержки из книги в журнале New Yorker и был настолько потрясен, что создал специальную комиссию для расследования страшных предсказаний Карсон. Доклад комиссии, опубликованный в мае 1963 года, подтвердил ее выводы и укрепил ее авторитет, подвергшийся яростным нападкам со стороны химической промышленности. ("Если бы человек неукоснительно следовал учениям мисс Карсон, - говорил один из руководителей компании American Cyanamid, - мы бы вернулись в Темные века, и насекомые, болезни и паразиты снова унаследовали бы землю". Компания Monsanto распространила пародийную брошюру "Безмолвный источник" под названием "Опустошенный год").
Книга Карсон пробудила зарождающееся экологическое движение. В 1963 году Конгресс принял первую версию Закона о чистом воздухе. В 1965 году Линдон Джонсон предупредил о зловещем накоплении углекислого газа в атмосфере; в следующем году в Сенате прошли слушания о вреде этилированного бензина. В 1969 году произошли две катастрофы: масштабный разлив нефти в Тихом океане у Санта-Барбары, штат Калифорния, и пожар на загрязненной нефтью и химикатами реке Куяхога в Кливленде. В июле 1970 года, не прошло и трех месяцев после первого Дня Земли, Ричард Никсон, который почти не упоминал об окружающей среде во время своей президентской кампании 1968 года, но был внимателен к настроениям общественности по поводу ухудшения загрязнения окружающей среды, представил Конгрессу план по объединению ранее разрозненных регулирующих функций под единым Агентством по охране окружающей среды. Законодатели приняли эту идею, и первый администратор Агентства по охране окружающей среды Уильям Д. Рукельсхаус был приведен к присяге 4 декабря того же года - за двадцать пять дней до того, как Никсон подписал Закон о безопасности и гигиене труда.
В феврале 1971 года Никсон предложил закон, дающий Агентству по охране окружающей среды возможность регулировать химические вещества не как компоненты загрязнения воздуха или воды, а как самостоятельные угрозы для здоровья населения. В качестве основы для закона о контроле токсичных веществ (TSCA) он использовал отрезвляющий отчет Совета по качеству окружающей среды, который был обнародован два месяца спустя. Совет установил, что существует два миллиона химических соединений, и каждый год открываются тысячи новых. "Большинство новых соединений - это лабораторные диковинки, которые никогда не будут производиться в промышленных масштабах", - говорится в докладе. "Однако несколько сотен новых химических веществ ежегодно вводятся в коммерческое использование". Испытания "в основном ограничивались их острым действием, а знания о хронических, долгосрочных эффектах, таких как генетические мутации, недостаточны". Совет пришел к выводу, что необходимы новые правовые полномочия. "Наша осведомленность об экологических угрозах, наша способность проверять и тестировать вещества на предмет негативного воздействия, а также наши возможности мониторинга и прогнозирования хотя и недостаточны, но достаточно развиты, чтобы мы больше не могли оставаться в чисто реактивной позиции по отношению к токсичным веществам. Мы больше не должны ограничиваться устранением ущерба после того, как он был нанесен; мы также не должны продолжать позволять использовать все население или всю окружающую среду в качестве лаборатории".
J. Кларенс Дэвис, член совета, автор провокационной книги "Политика загрязнения окружающей среды", будучи преподавателем Принстона, объяснил ход мыслей совета в устном интервью для Института истории науки в 2009 году: "Я рекомендовал... чтобы существовал какой-то институционализированный способ, предположительно через закон, иметь дело с новыми химическими веществами. Потому что, очевидно, постоянно происходил парад химических кризисов, но к каждому из них относились так, как будто это было уникальное событие. Не было ни кумулятивного обучения, ни институционализации того, как справляться с этими кризисами. Я имею в виду, это был синдром "химиката месяца"... . Каждый месяц появлялось что-то новое, и к этому относились так, как будто это никак не связано с тем, что было раньше".