Позитивная психология в целом выиграла бы от согласованных способов говорить о позитивном, это, безусловно, сформировало бы и преобразовало бы эту область так же, как ДСР и МКБ сформировали психиатрию, клиническую психологию и социальную работу, предоставив им инструментарий говорить о негативном. Мы считаем, что представленная здесь классификация характера — это важный шаг к созданию общей терминологии измеримых положительных черт21.
Тем не менее сами авторы признали, что «сильные стороны и добродетели характера» — всего лишь классификация, а не таксономия положительных качеств человека, поскольку это выходило за пределы их «способности сформулировать разумную теорию» о счастье22. Однако данное руководство продвинуло область на один шаг вперед к консолидации, повлияв в последующие годы на политическую, организационную, образовательную и терапевтическую сферы23.
Предвиденный союз
Менее чем за десять лет объем, распространение и влияние академических исследований счастья и связанных с ним тематик, как, например, субъективное благополучие, сильные стороны и добродетели, положительные эмоции, аутентичность, процветание, оптимизм и жизнеустойчивость, — увеличились в десять раз, охватив не только психологию, но и экономику, образование, терапию, здравоохранение, политику, криминологию, спортивную науку, защиту животных, дизайн, нейронауки, гуманитарные науки, менеджмент и бизнес24. Широкий успех позитивной психологии окончательно заглушил прежний скептицизм к научному изучению позитивного настроя и счастья. Были признаны достоверными и легитимными такие понятия как оптимизм, позитивное мышление, положительные эмоции, процветание и надежда, к которым обычно относились с подозрением как к продуктам принятия желаемого за действительное и шарлатанству в области самопомощи. Благодаря позитивной психологии этот скептицизм стал казаться банальным ретроградным негативизмом, который мешает ученым отыскать ясное понимание хорошей жизни и раскрытия человеческого потенциала. Так как экономический, организационный, терапевтический, образовательный и политический интерес к этой теме набирал обороты, а ее сторонники приобретали академический авторитет, социальную власть и культурное влияние, то постепенно все больше психологов и социологов, по убеждению или из соображений удобства, стали запрыгивать на подножку быстронесущегося поезда новой научной области о счастье.
Академики — не единственные, кто выигрывал от успеха и расширения этой области. Огромное количество неакадемических лжеспециалистов, пробивавших себе дорогу на терапевтическом рынке — и одновременно создающих и распространяющих терапевтический рынок на своем пути, — включая авторов руководств по самопомощи, коучей, ораторов-мотиваторов, тренеров по управлению и консультантов по обучению, также извлекли значительную выгоду. Формируя образ жизни и раскручивая эмоциональные, психологические чувства и габитус человека, все эти культурные посредники и «торговцы потребностями»25 были погружены в многочисленные терапевтические, медицинские, образовательные и организационные контексты 1980-х и 1990-х годов. Они занимались аутентичностью, духовностью, способностью человека к самосовершенствованию и властью разума над телом. Без полноценной и широкой базы знаний эти специалисты подкрепляли практику, обращаясь к полусырой, эклектичной смеси разнородных источников, начиная от психоанализа и религии и заканчивая бихевиоризмом, медициной, оккультизмом, нейронаукой, традиционной восточной мудростью и личным опытом.
В этом отношении, как отметила Барбара Эренрейх26, позитивная психология казалась этим профессионалам не менее свалившейся на них с небес, чем она казалась самому Селигману. Внезапно появившаяся наука о счастье предоставила общий набор систем и техник, которые, казалось, научно доказывали связь между позитивными мыслями, положительными эмоциями, саморазвитием, здоровьем и экономическим успехом. Идеи, уже популяризированные такими авторами, как Норман Винсент Пил с его книгой 1959 года «Сила позитивного мышления» и Дэниел Гоулман (ввел понятие «эмоциональный интеллект»), сначала были восприняты научным сообществом с неким холодом и даже критикой, но теперь перешли из кабинетов консультантов, с полок с пособиями по самопомощи, со страниц журналов о стиле жизни и научно-популярных книг в психотерапевтические клиники, научные издания, университетские кафедры и учебные программы. Внезапно ученые и специалисты заговорили на одном языке. Кроме того, позитивные психологи помогли этим профессиям избавиться от клейма несерьезных и авантюристских. Перспективные, общительные, веселые, здоровые, богатые и успешные теперь получили такое же право на внимание психолога и даже нуждались в нем, как и отчаявшиеся, одинокие, подавленные, больные, бедные и неудачники. При этом суть была в том, чтобы отвернуться от психического страдания. Все, без исключения, могут (и должны) воспользоваться услугами эксперта, который направит их на путь поиска лучшей части себя.