Единственными предметами мебели в комнате-камере служили стол и стул.
На столе лежала тонкая стопка бумаги и “вечное перо” - серебряное стило с привязанной к нему чарами каплей непросыхающих чернил.
На стуле, слегка горбясь, сидел человек.
Смуглая кожа, пышная копна черных волос, перевязанных на макушке кожаным шнурком. Это, а в большей степени - ритуальные шрамы на щеках и висках, выдавало в нем варвара, уроженца Пнедорийских островов.
Прическа и шрамы плохо вязались с форменным камзолом Второго Департамента, серым с черными вставками и серебряными знаками отличия на груди. Однако, учитывая, что и комната, и человек в ней находились в Уре, городе столь же Блистательном, сколь и Проклятом, в таком несочетании не было не только ничего удивительного, но и ничего сколько-нибудь примечательного. С таким же успехом на месте варвара-пнедорийца мог сидеть анимированный труп или даже мохнатый черт, вызванный прямиком из преисподней.
Ур приспосабливал к своим нуждам любого, кто обладал сколько-нибудь значимыми талантами. И не всегда интересовался доброй волей…
Блестящие черные глаза варвара напряженно смотрели в одну точку, и этой точкой была фибула, скреплявшая шнурки малинового плаща на груди человека напротив. В данных обстоятельствах плащ был примечательнее его хозяина, замершего в позе вежливого ожидания. Носить малиновые плащи в Блистательном и Проклятом могли дозволялось крайне немногим. Тех, кому выпадала такая честь именовали красноречиво: Псы Правосудия.
И можно смело клясться всеми святыми - не только потому, что штаб-квартирой Псов служили Палаты Правосудия, главная резиденция судебной власти Блистательного и Проклятого. В чем-то они действительно были сродни с псами: породистыми, тщательно отобранными, натасканными и безжалостными.
Кандидатов в Псы отбирали из благополучных семей Ура, уделяя особое внимание не только физическому развитию, но и моральным качествам. Пройдя жесточайшее годовое обучение-отсев в специальных казармах, изолированных от внешнего мира, соискатели поступали в руки магов Колдовского Ковена Ура - магов-вивисекторов с дипломами Магистрата. Здесь путем магической деформации плоти будущие Псы обретали физическую силу и рефлексы, значительно превосходящие возможности простых смертных. Ошибки в подобном деле неизбежны, случалось всякое… несостоявшемуся Псу выписывали пожизненный пенсион, а его опекуну (многие после этого уже не могли владеть своими конечностями, либо же делать это сознательно) - полное содержание за счет городской казны.
Те, кто благополучно переживал трансформацию, переходили в класс ментальной обработки, где в их головы и саму кровь закладывалось сама основа служения Пса.
Безоглядная верность Уру и Закону, который им правит.
Закону, который выше короля, палаты пэров и магистрата.
Закону, которому подчиняются и живые граждане Ура, и мертвые. И даже Кланы Древней Крови (хотя последние никогда в этом не признаются).
Лишь после этого рекрут получал пресловутый малиновый плащ с вышитым на нем мечом и символами “Кара” и “Оберег”.
Формально Псы Правосудия считались старшими офицерами городской стражи и, следовательно, подчинялись Магистрату. На деле подразделение магиматов было закреплено за иным ведомством, название которого внушало определенный трепет не только в Блистательном и Проклятом, но и за его стенами - Второй Департамент Ура. Могущественная Структура, отвечающая за безопасность мегаполиса во всех аспектах: бытовом, политическом, экономическом, магическом, конфиденциальном.
Разведка, контрразведка и штаб городской гвардии в одном флаконе.
- Ты готов? - негромко спросил Пес, извлекая из складок плаща короткую костяную трубку.
Пнедориец в мундире Второго Департамента с отсутствующим видом кивнул.
- Я чувствую присутствие нужного лоа.
- Тогда начнем.
Пес Правосудия поднес трубку к губам и резко дунул в нее. Облако серого порошка порхнуло прямо в лицо пнедорийца. Смесь была неоднородной и растолчена не до состояния пыли: крохотные кусочки и комки облепили лицо варвара. Это вполне могли быть частицы неких трав и злаков, но поскольку события, напомним, разворачивались в Уре, с куда большей вероятностью в состав порошка входили костная мука и прах… и лучше не думать, где они были взяты.
На секунду пнедориец замер, а затем, не дожидаясь, пока облако истончается и осядет на его голове и плечах, сделал глубокий вдох, втягивая в себя порошок. Эффект оказался почти мгновенным: плечи варвара обмякли, а голова безвольно упала на плечо. Он вяло подался вперед, налегая грудью на столешницу. Пес Правосудия удовлетворенно хмыкнул, убрал трубочку и, положив руку на стол, забарабанил пальцами по его поверхности. В этом движении не было ничего от жеста нетерпения. Пальцы барабанили в определенном ритме, сложном и рваном. Мало помалу ритм нарастал и усложнялся, через вибрацию столешницы передаваясь пнедорийцу.
Тума-тум-тумммм-тум-тум-туммммм…
И вот уже Пес пустил в ход и вторую руку.
Тум-тум-туммм-тумтумтум-тумммм-тумтумтум…
В работе сильных и чутких пальцев Пса Правосудия не присутствовало ничего от виртуозной легкости, с какой порхают над клавишами рояля пальцы музыканта. Они долбили столешницу с неукротимой энергией десятка крохотных барабанщиков, задавшихся целью выбить дух из своего инструмента. В глухом, медленно нарастающем дробном стуке слышался настойчивый зов.
И он увенчался успехом.
В какой-то момент пнедориец дернулся, завалился на бок, но удержался на стуле и медленно поднял голову. С его лицом произошла разительная перемена: кожа растянулась, черты заострились, линии подбородка, скул стали совсем иные. Выглядело, будто некий искусник ухитрился натянуть личину варвара на череп, принадлежащий совсем другому человеку. Черные маслины глаз превратились в два пистолетных дула - бесконечно пустые и лишенные блеска. Из них ушла всякая жизнь.
- Кто? - тихо спросил Пес.
- Нфуме! - прохрипел пнедориец.
Голос вышел таким, словно говоривший издавал звуки, не прибегая к помощи голосовых связок. Да так оно, в сущности, и было.
Пес Правосудия кивнул.
- Кегнит? - выдержав паузу, спросил он.
- Здесь. Ждет.
- Впусти его. Пусть расскажет, что происходит в Наоле.
Служитель закона пододвинул к одержимому духом пнедорийцу лист бумаги и всунул в пальцы “вечное перо”. С минуту тот сидел неподвижно, а затем, неловко пристроив локоть на столе, принялся покрывать лист корявым, едва разборчивым письмом.
Пес стоял рядом, не пытаясь заглянуть в депешу.
Вуду - магическое искусство, принесенное в Ур пнедорийскими варварами - не отличалось большим могуществом. Завязанное на ритуальных песнях, барабанном ритме и капризах духов-лоа, к которым приходилось взывать за помощью, оно требовало слишком много времени и усилий для достижения результата. Даже не самые сильные маги Блистательного и Проклятого относились к колдовскому искусству пнедорийских варваров свысока, считая его примитивным. С другой стороны и его можно было приспособить для нужд Ура.
К примеру, для быстрой передачи конфиденциальной информации на расстояния.
Так сейчас рукой одержимого варвара водил не абы кто, а уполномоченный агент Второго Департамента Джеймс Кегнит, отправленный присматривать за событиями в пограничном герцогстве Наол под видом помощника коменданта. Лично и конфиденциально.
Ур, Блистательный и Проклятый и Наол, столицу одноименного герцогства, разделяла не одна тысяча миль, однако лоа Нфуме не составляло особых усилий на какое-то время вселить сущность лейтенанта Кегнита в тело связного-пнедорийца. А вот медиуму-пнедорийцу чужое присутствие обходилось дорого: лицо его покрылось потом и блестело, точно стеклянная маска. Плечи мелко тряслись, от чего подчерк становился едва разборчивым. Тем не менее, варвар поддерживал контакт ровно столько времени, сколько потребовалось Джеймсу Кегниту, чтобы закончить доклад.