Те, с кем отчаянно рубился светлокожий чужак входили в число лучших.
— Потому он и выбрал их, пресветлый эмир, — шепнул из-за спины бесцветный голос.
Эмир Юзух с трудом унял порыв немедленно обернуться.
Усилием воли он заставил себя не шелохнуться и остался стоять у окна, с интересом наблюдая за рубкой. И все же по спине его прошел холодок, как бывало всякий раз, когда он оказывался в одной комнате с Батой Мягкоголосым, Главным-над-Шептунами.
Мимолетный укол страха тут же сменило раздражение.
«Он проникает даже в мои мысли, — с неприязнью подумал эмир. — Когда-нибудь я отдам приказ удавить пса… Когда-нибудь. Не сейчас… как только перестану нуждаться в его услугах».
— Я видел много славных бойцов, но никто из них не мог продержаться так долго против четырех искусных противников, — произнес владыка Варкаташа ровным голосом. — Он достоин восхищения.
— Ваших славных маджруков сдерживает страх искалечить его. В противном случае даже этот чужеземец был бы уже изрублен на куски, — откликнулся Бата. — Но он действительно на удивление хорошо обращается с саблей.
— Я полагал, его руке более привычен прямой клинок. Шпага, — он произнес слово на уранийском языке. — Кажется, они так называют свое оружие? Светлокожие предпочитают колоть, а не рубить.
— Со шпагой он будет упражняться после обеда.
— Он упражняется дважды в день с разным оружием? — эмир, наконец, позволил себе повернуться и внимательно посмотрел на Главного-над-Шептунами.
Бата немедленно переломился в поясе, подметая длинными рукавами одежд мозаичный пол дворца владыки.
— Трижды, пресветлый эмир, — сказал он, выпрямившись. — Вечером приходит очередь копья. Кроме этого он с утра пробегает четыре лиги и дважды переплывает озеро Хаши, а также упражняется в своих палатах с грузами. Люди говорят, в его жилах кипит кровь дэвов — она не дает ему успокоиться и перевести дух.
— Человеку нужен веский повод, чтобы так истязать свое тело, — не скрывая удивления, покачал головой эмир Юзух.
— Он не истязает, но упражняет его. Готовится убивать.
— Кого же?
На короткое мгновение бесстрастное лицо Баты Мягкоголосого оживилось: пухлые губы евнуха тронула зловещая, почти змеиная ухмылка.
— Любого, на кого ты пожелаешь его спустить, пресветлый эмир.
— Он не похож на цепного пса, — покачал головой владыка Варкаташа. — Скорее на горного льва.
— И, тем не менее, у вас есть кость, ради которой чужак будет плясать на задних лапах. Точнее, костяная статуэтка — точеная и прекрасная. Способная сделать честь любому гарему. Пришло время напомнить ему об этом.
Бата вновь склонился в поклоне, одновременно протягивая своему повелителю кусок ярко-оранжевой материи. Больше всего он напоминал одну из тех ярких лент, которыми украшали свои волосы бесстыдные женщины севера и запада.
— Он так мало помнит о своем прошлом, что даже тени напоминания будет очень много, — губы евнуха растянулись в улыбке.
— Кость, говоришь. Но есть ли она у меня? — задумчиво пробормотал Владыка Варкаташа.
— Какая разница? — пожал плечами Бата. — Он же этого не знает…
Эмир Юзух принял подношение и отошел от окна, задумчиво комкая ленту в кулаке.
— Что ж, да будет так! Прикажи позвать чужака в мои комнаты…но только пусть сначала ополоснется. Я не выношу, когда эти западные варвары воняют потом!
— Будет исполнено, пресветлый эмир.
Бата отступил к дверям, выкрикнул несколько коротких распоряжений и вновь вернулся к своему повелителю. Эмир Юзух тем временем отошел от окна, опустился в глубокое резное кресло и рассеянно мял в кулаке ленточку. На лице его лежала печать задумчивости.
— Я вновь и вновь обдумываю твое предложение, Бата. И, признаюсь, червь сомнений точит мне сердце … разумно ли мы поступаем, намереваясь отправить свирепого льва туда, где больше подошла бы хитрая ласка? — задумчиво пробормотал эмир Юзух, по привычке поглаживая бороду. — Я верю, что этот варвар умеет убивать, но достанет ли ему умения хитрить и притворяться. Ты сам говоришь, рана на голове серьезно подействовала на него.