Ангелина вернулась домой, собираясь просто полежать в своей комнате. Самоубийство Заряны в сочетании с грубостью Арбенина вызвали у впечатлительной девушки сильную головную боль. Но этим скромным планам не суждено было осуществиться: в гостиной её встретила непривычно нарядная тётя.
- Ой, Геля, как ты вовремя! Я как раз собиралась тебе звонить.
- Что случилось? - встревожилась племянница. - Что-нибудь с папой?!
- Нет, что ты, с ним всё в порядке! Просто я нашла тебе ученика.
- Ученика?!
Девушка только теперь заметила, что они не одни. Из уютного мягкого кресла порывисто поднялся очень высокий молодой человек с длинными светлыми волосами.
- Это Дмитрий, - представила смущённого парня Анна Константиновна, - он будет брать у тебя уроки.
Ангелина растерялась, такого поворота она никак не ожидала, и поспешила возразить:
- Боюсь, ничего не получится - я на работу устроилась.
- На какую работу?! Ты мне ничего не говорила!
- Э… я просто не успела. Долго объяснять, потом расскажу.
- Извините, п-пожалуйста, - слегка заикаясь от волнения, вмешался Дмитрий, - я могу и вечером приходить.
Он смущённо поправил очки и робко улыбнулся потенциальной учительнице.
Ангелина удручённо разглядывала его безукоризненный костюм, галстук-бабочку и блестящий от геля для волос ровненький пробор. Парень был просто воплощённой интеллигентностью, а значит, уроки его мало интересовали, и конечная цель появления здесь была совсем иной. Ведь именно с такими «подходящими мальчиками» тётя под разными предлогами знакомила племянницу, с тех пор как пару лет назад та имела неосторожность увлечься неким Маклашевским.
Он называл себя дворовым бардом, целыми днями распевал довольно откровенные песенки собственного сочинения и проживал в каком-то полуразрушенном общежитии, совершенно не заботясь о хлебе насущном. Именно эти раскрепощённость и независимость толкнули тогда замкнутую, скованную бесконечными правилами, уставшую от официоза и постоянного соответствия навязываемому идеалу девушку, к малограмотному, но свободному от всех вышеперечисленных условностей Маклашевскому. Впрочем, на поверку эта свобода оказалась весьма условной, и увлечение быстро прошло, не успев переступить тонкую грань конфетно-букетного периода.
Увлеченье прошло, а вот тётин страх, что племянницу снова потянет к «неподходящим парням» остался. Его многократно усиливала собственная неустроенная личная жизнь. Анна Константиновна никогда не была замужем. Отец близнецов бросил её, едва узнав о беременности. Последующие попытки наладить отношения с противоположным полом также не увенчались успехом.
Семена пережитых разочарований, глубоко запавшие в женскую душу, дали обильные плоды нерушимого недоверия фактически ко всему мужскому населению планеты. И теперь женщина считала своим долгом оберегать дочь и племянницу от коварных и жестоких особей противоположного пола. Но так как запереть их в четырёх стенах не представлялось возможным, она выбрала альтернативный метод: тотальный контроль за их личной жизнью.
Особенно тяжело приходилось шестнадцатилетней Кате - мать звонила ей каждые двадцать минут и даже встречала после школы, мотивируя свои поступки исключительно благими намерениями: мол, дочери нужно хорошо учиться, чтобы окончить школу с медалью, а свидания и дискотеки только отвлекают от процесса получения знаний и пятёрок. Ангелине по причине совершеннолетия предоставлялась чуть большая свобода передвижения и выбора. Впрочем, к выбору кавалеров это не относилось.
Данная привилегия, по мнению Анны Константиновны, целиком и полностью оставалась за ней. Ведь она как любящая тётушка и просто более опытная женщина лучше знала жизнь в целом и мужчин в частности, поэтому и знакомила её с исключительно порядочными, но до безумия скучными представителями сильного пола. Судя по всему, Дима исключением не являлся, следовательно, от него следовало поскорее избавиться.
- Тётечка Анечка, но у меня мало опыта, может, лучше ты сама с Дмитрием позанимаешься? - вздохнула Ангелина.
Анна Константиновна понимающе улыбнулась.
- Я бы с удовольствием ему помогла, но, к сожалению, искусством игры на гитаре не владею. Ты ведь знаешь, моё - это скрипка и фортепиано.
- Гитара? - растерялась девушка.