- Нет, Ватсон, с помощью жучка! Проходя мимо их столика, я незаметно пристроил его к сумке Костенко, а когда они уединились, такого наслушался - «Плейбой» отдыхает!
Арбенин, не удержавшись, затрясся от беззвучного смеха, чем ещё больше разозлил начальника.
- Тебе смешно, да?! А, между прочим, это ты во всём виноват! Чем ты две недели занимался, почему сразу их не вычислил? Получается, я клиента обманул, заверив, что жена ему не изменяет!
- Почему же обманул, он ведь наличием соперника интересовался, а о сопернице речи не шло, - Арбенин с трудом сдержал очередной приступ веселья. - Ладно, виноват. Я как-то упустил из вида возможность однополой любви, вот и не проверил, чем она в маникюрном кабинете занималась.
- Ты ничего не должен упускать из вида! За что я тебе плачу?!
- Понял, исправлюсь. А наши дамы пока… э… кувыркались, ничего интересного не сказали, в смысле по делу?
Антон закатил глаза.
- Какое там по делу! Они вообще не разговаривали, одни охи да вздохи - я чуть не оглох! Правда, мне, представившись журналистом, удалось поговорить с соседкой Костенко - очаровательной, болтливой бабулей. Она обеих сестёр с детства знает. Рассказала, что отец у них спился, а мать погибла несколько лет назад, и Нина младшей девочке обеих родителей заменила. В общем, там любовь и полное взаимопонимание царили, а когда после передозировки Маша оказалась в клинике, старшая сестра была вне себя от горя и на каждом углу кричала, что отомстит за неё.
- Кому?
- А вот это выяснишь сам. Костенко у нас на данный момент главная подозреваемая, поэтому продолжишь за ней следить. И смотри мне, Ватсон, ещё раз что-нибудь упустишь - станешь Лейстредом, а в полиции, сам знаешь, какая зарплата.
Май знал это слишком хорошо, поэтому возражать не стал и молча вышел из кабинета.
***
- Привет, Золушка, как тебе работается? - поприветствовал Арбенин помощницу, придирчиво оглядевшись по сторонам.
Особых изменений в лучшую сторону он пока не заметил, разве что пыли меньше стало.
- Ошибаетесь, Золушка по сравнению со мной – белоручка, - сердито заявила девушка. - У неё работы поменьше было. Как вы умудрились превратить квартиру в комнату страха? Здесь ведь жить невозможно!
- А я и не живу. Только ночую иногда. Ну и как трудовые успехи? Что-то я особых сдвигов не вижу.
Ангелина вспыхнула от обиды. Она уже успела испортить вчерашний маникюр и испачкать одежду.
- Я пыль везде вытерла и паутину смела. Евроремонт сделать, извините, не успела!
- А здесь, почему грязно? - Арбенин подвёл девушку к большому громоздкому комоду. - Нужно было отодвинуть и убрать.
- Ещё чего! Не буду я ничего двигать!
- Это почему? - насмешливо поинтересовался Май.
Он вообще-то не рассчитывал на генеральную уборку квартиры, просто хотел преподать мисс зазнайке урок, ну и подразнить лишний раз - очень уж ему нравилось наблюдать за её реакцией. В чёрно-белой, расписанной по минутам жизни помощника детектива не было места беззаботному беспечному веселью, а эта девчонка забавляла его, как может забавлять говорящий попугай или диковинная зверюшка.
- Я не собираюсь двигать тяжести!
- Почему? - настаивал Май.
- Потому что я - девушка! - с достоинством объяснила Ангелина, не понимая, почему помощник Холмса вдруг затрясся от смеха.
- Ого, это веская причина. Нет, бывает же такое - москвичка в двадцать лет и девушка! Скворцова, тебя в книгу рекордов занести надо!
- Не цепляйтесь к словам, я не в этом смысле! - Ангелина залилась горячим помидорным румянцем, мечтая придушить нахала.
К сожалению, силы были не равны, да и верёвки поблизости не наблюдалось.
- Жаль. Значит, если в этом смысле - не девушка? - продолжал веселиться Май, и дочь генерала Романова, никогда не отличавшаяся безграничным терпением, не выдержав, запустила в наглеца только что вымытым стаканом, который попал прямо в цель.
Май, охнув, схватился за голову и, кинувшись к девушке, рывком прижал её к стене, прошипев:
- С ума сошла! Вот бешеная, у тебя же выраженная склонность к насилию - ты опасна для общества!