— За ними камеры, — грустно вздохнула скромница Кира.
Зарецкий кивнул:
— Это тоже, но не только. Например, в этой комнате камер нет совсем, одни зеркала и, мой вам совет, смотрите в них чаще! В чём дело, дамы, почему морщимся? Понимаю, увеличивающие зеркала не льстят. В них видны все недостатки, которые вы так тщательно маскируете, а кривые — обезображивают. Так вот, мои дорогие, когда вы научитесь ценить и уважать себя в любой ситуации, когда будете нравиться себе в любом виде, тогда вас полюбят и зрители, и весь мир в придачу!
Конкурсанты обменялись насмешливыми взглядами — не поверили.
— Люби себя, чихай на всех, и в жизни ждёт тебя успех! — процитировала Юлиана, подмигнув Олесе Раневской. — Всё так просто?
— Даже проще, чем ты думаешь, Юленька: окружающие оценивают нас так, как мы оцениваем себя. Понаблюдайте и заметите: успешные личности, как правило, ведут себя уверено в любой ситуации. И даже когда терпят поражение, а бывает и такое, не распускают нюни. Они просто воспринимают ситуацию как полезный урок, делают соответствующие выводы, идут дальше и снова побеждают. Такими людьми восхищаются, им завидуют, на них ровняются. А неудачники вечно ноют и жалуются на судьбу, обвиняя в своих неудачах всех, кроме себя. Ну и как к ним должны относиться окружающие?
— Легко быть уверенным в себе, когда у тебя есть деньги и связи! — возразила Юлиана, не убеждённая философией продюсера.
— Не скажи, Юля, дело ведь не в состоянии счёта, а в мировоззрении. Видишь ли, деньги никого не делают лучше или хуже. Они разве что могут выявить какие-то ранее скрытые качества. Если богатый человек уверен в себе, значит, он был таким и раньше. Когда ты сам в себя не веришь, то кто же поверит в тебя? А на счёт «чихай на всех», позвольте напомнить вам древнейшую заповедь, очень точно выраженную известной пословицей: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Всё, что человек в совершает в своей жизни, рано или поздно возвращается к нему сторицей!
— А к вам возвращалось? — дерзко поинтересовался Костя Ермолов — поклонник рэпа и брейк-данса. — Или вы никогда ничего плохого не делали, а в газетах чушь пишут?
— В газетах много чего пишут, — нахмурился Леонид Егорович, отгоняя неприятные воспоминания. — Возвращалось, Костя, ещё как возвращалось, поэтому я знаю, о чём говорю.
В кармане джинсов завибрировал телефон, Зарецкий вздрогнул от неожиданности: этот номер был рассчитан лишь на экстренные сообщения и потому звонил не часто. Сердце болезненно сжалось в тревожном предчувствии.
— Алло, я слушаю.
Звонила Марина его секретарша:
— Леонид Егорович, наконец-то! Целый час пытаюсь с вами связаться!
— Марина, что случилось? — голос мужчины невольно дрогнул.
— Заряна в реанимации!
— Что с ней?! Она жива?!
Женщина долго молчала, подбирая слова. Зарецкий замер, отчаянно цепляясь за ускользающую тень надежды, хотя подсознательно уже знал, что услышит.
Марина горько всхлипнула в трубку:
— Врачи говорят — шансов нет. Она… отравилась…
Следующим утром Ангелина без особого энтузиазма отправилась на новую работу. Возле дверей агентства, не решаясь присесть на узкий кожаный диванчик, стояла симпатичная пухленькая блондинка с огромным цветастым пакетом в руках. Ангелина окинула девушку оценивающим взглядом. Судя по скромному наряду, та вряд ли относилась к разряду богатых и знаменитых клиентов, следовательно, Щукину заинтересовать не могла. А раз так — приглядываться здесь больше не к чему. Новоиспечённая уборщица решительно вошла в приёмную, где её встретил Алик.
— Привет! — он широко улыбнулся, похоже, девушка ему нравилась. — По тебе часы можно сверять!
— Привет, а ты секретарём работаешь? Первым приходишь, последним уходишь, всем двери открываешь?
— Что-то вроде того. Вообще-то, у нас есть секретарша Римма. У неё возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, пришлось уехать, и эти обязанности теперь на мне.
— Ясно. Показывай, что мне делать.
Через час за дверью послышались приглушённые голоса, и в приёмную вошли двое мужчин. На первого, невысокого симпатичного брюнета среднего возраста, Ангелина почти не обратила внимания. Всё оно было отдано второму — очень красивому молодому блондину в дорогом жемчужно-сером костюме и начищенных до блеска ботинках. С такого не грех и Аполлона писать. Впрочем, как ей тогда показалось, он был гораздо красивее греческого божества. Точёные черты лица, огромные серые глаза в комплекте с чарующей мальчишеской улыбкой могли свести с ума любую, даже самую искушённую в сердечных делах представительницу слабого пола.