— Я провожу вас. Покажу, — Атур глядел прямо ей в глаза неподвижным завораживающим взглядом. Как змея на кролика, решила Сонанта.
Она попрощалась и вышла. Формоза пошла следом.
— Не понимаю, как вы это сделали. Он даже мне не хотел сказать.
Сонанта глянула на неё с испугом:
— Вы спрашивали?
— Обо всём, что могла придумать, — Формоза пожала красивыми плечами и хихикнула: — В тихом омуте черти водятся.
Это она мне, подумала Сонанта. Мне — комплимент.
Звёзды, что же будет?
Формоза улыбнулась ей. Не покровительственно, как раньше, а по-дружески. И даже не подумала пожалеть Атура, который остался сидеть на краю бокса, сгорбившись, одинокий и несчастный. Сонанта натянула на лицо ответную улыбку и тоже пожала плечами.
— Я только учусь.
Формоза кошкой протекла обратно в лазарет, а Сонанта пошла к Руане. Неужто Формоза её зауважала? В другой раз Сонанта бы порадовалась — или позлорадствовала, по настроению, но сейчас ей было всё равно, только немного удивительно. Она рискнула всем, вывернулась наизнанку ради того, что ей совсем не нужно. И теперь не знала, что с этим делать.
По дороге Сонанта вспоминала глаза Формозы. Они сияли, как лампочки на приборах. Сияли предвкушением.
Когда Сонанта вошла, Руана, прикрыв глаза, полулежал в глубоком кресле и слушал новости с Централи. Он улыбнулся и протянул к ней руки — Сонанта, встав перед креслом, вложила в них свои.
Руана не спросил, почему она не пришла вчера. Он никогда не спрашивал.
Он выглядел усталым и немного сонным, но потянул её на себя, и она села верхом ему на бёдра, уткнув колени в спинку кресла. Когда-нибудь у неё тоже будет такое кресло. Если она вернётся живой из этого полёта.
Они поцеловались, нежно и медленно, но только один раз. Сонанта выпрямилась:
— Надо поговорить.
Руана молчал.
— Пожалуйста, это важно.
— Хорошо. Поговорим.
Руана чуть вздохнул и замер, положив ладони ей на бока и откинув голову.
Он никогда ни на чём не настаивал, и это Сонанте в нём нравилось, но порой пугало. Казалось, его уступчивость оттого, что на самом деле ему на всё на свете плевать. Кроме службы, конечно, а может быть, и на службу тоже.
Руана слышал часть её разговора с Атуром, но, как и Формоза, ничем не попрекнул. Сонанта гадала, было бы так, не получись у неё добыть координаты.
Она снова завела речь о том, что чужак — это угроза, а Шамбала — опасный соблазн…
Руана в раздумье прикрыл глаза.
—Зачем же ты добивалась координат?
— Лучше я, чем Венатик.
— Лучше… — пробормотал Руана. — Думаешь, он попытается что-то предпринять, если мы откажемся лететь?
На мгновение Сонанта растерялась, не поняв, кого он имеет ввиду — Венатика или Атура.
— Не знаю, — ответила она, решив, что всё-таки Атура. — Мы ведь и в самом деле можем отпустить его. Пусть катится на все четыре стороны вместе со своими тайнами.
Руана даже отвечать на такую глупость не стал, только поморщился.
— Мне страшно, — сказала Сонанта.
Руана приподнял ресницы.
— Так страшно, что даже не хочется хоть одним глазком посмотреть, что это за Шамбала такая?
— Но мы ведь не полетим туда? Пусть разведка этим занимается.
— Пусть, — согласился Руана. И попросил Сонанту слезть, потому что у него затекли ноги.
Они постояли, обнявшись, потом пошли в кровать. Тычась носом ей в ухо, Руана выдыхал «люблю тебя», а Сонанта молча обнимала его потную спину, ничего особенного не чувствуя, и это напугало её больше, чем собственные предостережения. Но она хотя бы расслабилась, желудок больше не стягивало в узел, а веки, если их закрыть, уже не вздрагивали.
Заснуть сразу она всё равно не смогла, а Руана смог бы и очень хотел, но не спал, потому что думал, что не должен.
— Не знаю, что мне сделать, чтобы ты перестала бояться.
Это звучало шуткой, но глаза у Руаны были серьёзные, и Сонанта успокоилась — он понимал…
— Скажи, что не дашь Венатику уговорить Камингса. Если мы не будем на базе вовремя, он погиб. Или если узнают, что мы отклонялись от курса.
Руана кивнул, соглашаясь, но сказал:
— Решать всё равно капитану.
— Он тебя послушает.
— Не послушает, если не захочет.
Сонанта даже рассердилась:
— Риск слишком велик. Он сделает, как ты скажешь.
Больше Руана спорить не стал, и Сонанта позволила себе верить, что всё ещё можно исправить. Чуть погодя ей пришла в голову мысль:
— Если он сказал правду, если он действительно один, то ему нечего терять. Как ты думаешь, у него хватит сил захватить корабль?