Вот в аркадском у словосочетаний бывает назывная форма. Как это? А так. Если у вас прохудился ботинок, вы скажете: «Дырявый башмак». А если от вредности характера вы решите этаким манером назвать сына, то два слова сольются в одно, при этом главное останется неизменным, а зависимое обрежется по особым правилам. Понятно, что на самом деле никто ребёнку такого имени не даст. Если в здравом уме. А если — нет? В школе с Сонантой учился парень, которого так и звали — Дырбашмак. Ох, и доставалось же бедняге…
На верхнебесском говорят цивилизованные люди. Глупо являться к ним с дикарским именем из трёх слов и с заковыристой фамилией о десяти слогах, в которых сплошное фырканье и храп. Кто знает, какая пакостная кличка к тебе тогда прилепится. А какая-нибудь прилепится обязательно, потому что кому надо ломать язык обо всякую абракадабру — или аркадокадабру?
Уроженцы Централи страшно удивлялись, слыша, что у аркадцев вообще есть фамилии. Ну да, достались от первых колонистов. В деревне, само собой, никто фамилию не спрашивал. Сонанте за всю жизнь пришлось называть свою всего пару раз, последний — когда она пришла проситься в ВКС. Сейчас у Сонанты не было фамилии, и это с головой выдавало в ней трансформата, но лучше уж так, чем всю жизнь величаться Белым Облачком…
— Помоги, Белоблачко, — шептал Густой Мох и плакал.
Мерз с красной нашивкой, не прекращая улыбаться, взял из ванночки тонкие щипцы с зажатым в них клочком ваты и помазал грудь Густого Мха чем-то зелёным. Другой мерз потащил с подставки меленькую хирургическую пилу. Нажал кнопочку, пила тонко завыла. Густой Мох дёрнулся и захлюпал носом, в ужасе пуча глаза. Мерз не спеша занёс пилу над грудью пленника, целя в зелёную полоску. Густой Мох взвизгнул, как поросёнок.
Сонанту замутило.
— Нет. Нет, — причитала она. — Это не то, что я хотела!
— Спаси меня, Белоблачко! — верещал Густой Мох.
У Сонанты сжались кулаки. Убить гадов, разнести тут всё к чёртовому дедушке!..
Она вдруг поняла, что сможет это сделать — стоит только захотеть. Но пути назад уже не будет. Она навсегда застрянет внутри своего кошмара, и он станет реальностью — для неё, для мерзов, для Густого Мха. А так всё-таки была надежда. Если крепко зажмуриться и громко проорать…
— Не-е-ет. Это всё ненастоя-а-ащее-е-е!
Вой пилы стал чуть ниже, Густой Мох страшно завопил.
Сонанта никогда не слышала, чтобы человек так кричал.
В руки легло что-то тяжёлое, и она застыла, глядя на прыгающий перед глазами ствол веерного излучателя. Палец на спусковой панели свело от напряжения. Если бы она выстрелила, то обратила бы в прах полкомнаты вместе с мерзами и пыточным столом.
Крик Густого Мха рвал барабанные перепонки, глаза заволокло красным.
Снова привиделась белая курица без головы, бегущая по вытоптанному двору со всех лап…
Нет, двор был крыт стеклобетоном. И не двор это вовсе, а пол в просторной комнате. И курицы уже нет — есть окошко в полстены, прозрачное с этой стороны и непроницаемое с той. За окошком ещё комната, в ней — связанный человек.
Из выемки в стене торчала гашетка, над ней был прицел. За спиной у Сонанты сидели инструкторы, сразу трое, врач и дежурный сержант с парализатором.
Первый раз убить трудно. Второй — тоже нелегко, но по-другому. Потому что знаешь уже, что будет. Третий… Сонанта не пробовала.
Тот прикованный к стенке тип в арестантской робе был в первый раз.
В мирное время люди вырастают нежными и впечатлительными, а военный должен уметь убивать. В бою учиться поздно — пока будешь собираться с силами, положат носом в землю, и пикнуть не успеешь. Вот курсантам и помогают переступить внутренний запрет в спокойной обстановке. На первое испытание — так это называется — выставляют преступников, приговорённых к смерти за особо гнусные дела, про которые испытуемому обязательно скажут, чтобы не очень переживал.
Сонанта смотрела в окошко на свою жертву, спина у неё ёжилась от чужих, подгоняющих взглядов. Присутствие зрителей должно оказывать психологическое давление: при них труднее отступиться. «Берёшь дичь на прицел, наводишь спокойно, не торопясь, как в тире», — голос инструктора был скучен, буднично сказанное «дичь» резало уши. Но и это, Сонанта понимала, тоже уловка. Есть люди, для которых убить что плюнуть, и ты с ними бок о бок уже три года, — вот что на самом деле говорил инструктор. Назвался груздем, лезь куда положено.