31. О ТОМ ЖЕ
Другой трактирщик, пыхтя, носил ночью в винный погреб воду, а один из гостей, увидев это, в смятении стал кричать: «Пожар!» и звать всех его тушить. Трактирщик спросил: «Что ты так кричишь?» Тот ответил: «Я думал, у тебя в подвале пожар, раз ты таскаешь туда столько воды».
32. О ТОМ ЖЕ
На моей родной реке Шмих есть селение того же названия, что и водный поток. Там тоже был трактирщик, которого подозревали в том, что он в свое вино подливает воду. Поэтому тайно, чтобы он не знал, в чан или бочонок, в котором он подавал вино, пустили рыбешек. Когда он стал разливать вино, то обнаружил рыбок и, обратившись к гостям, проговорил: «Я, по правде сказать, налил в винные бочки слишком много воды, иначе здесь не плавала бы рыба».
33. ОБ УДИВИТЕЛЬНЫХ КРЕСТИНАХ
Один священник, собирающийся крестить младенца, среди прочего нашел в книге: «Перепрыгни через три», т. е.: «То, что следует прочитать, ты найдешь через три страницы». Священник, не поняв этого, прыгнул через купель. Крестьяне ему сказали: «Отче, что ты делаешь? Мы никогда до сих пор не видали, чтобы так крестили». «Верно, ответил священник,— до меня этих слов не понимали». Потом там стоит: «Погрузи внутрь»[184] — а он понял, что ему надо наделать в купель, и, удалив присутствующих, он это исполнил. Крестьянин, который видел все через дверную щель, сказал: «Пусть дьявол теперь крестит своих детей таким крещением, а я не стану»,— и унес ребенка некрещенного.
34. О КРЕСТЬЯНИНЕ
Крестьянина, который должен был в действе распятия изображать Христа, поколотили евреи. Тогда крестьянин отбросил крест и сказал: «Пусть дьявол будет у них после этого богом, а я никогда не буду». Но, когда однажды Христа изображал пекарь, евреи стали поносить его мерзкими словами. Он всё это терпеливо сносил. Но один сказал ему: «Ты воруешь муку», на что пекарь ему ответил: «Молчи, я то я тебя крестом повалю наземь» (ведь истина не боится шуток, а люди, у которых совесть нечиста, не любят слушать, как над ними потешаются).
35. О ШУТЕ ГЕРЦОГА АВСТРИЙСКОГО И О ШВЕЙЦАРЦАХ
Леопольд, герцог Австрийский[185], впоследствии убитый гельветами (их теперь называют швейцарцами), в городе Штокахе задумал вторгнуться в страну гельветов. Этот городок, едва укрепленный, в наше время храбро выдержал сильнейший натиск гельветов. Советуясь со своими придворными и приближенными по поводу нападения на землю врагов, герцог спросил у своего шута и дурака, который его немало увеселял: «Как тебе нравятся наши намерения?» Шут сказал: «Вовсе не нравятся! Вы все думаете только о том, как войти, и никто не думает о том, как выйти»[186]. Слова шута оказались пророческими. Однако швейцарцы с убитым поступили потом еще глупее. Он был похоронен в женском монастыре в Кенигсфельде, и они разрешили, чтобы каждый раз в годовщину его смерти священник говорил народу во время проповеди: «Молите бога за Леопольда, герцога Австрийского, убитого своими, за свое имущество, в своей же наследной земле». (Так они открыто объявляли о своем бесчестном и несправедливом поступке.)
36. О ПРОСТОДУШНОЙ БОЛЬНОЙ КРЕСТЬЯНКЕ[187]
У Винделинов (которых я теперь называю жителями Альгау) больная крестьянка послала за своим священником и святыми дарами, а сама между тем выздоровела еще до его прихода. Священник пришел — ее нет; когда стали ее искать, то нашли у соседа. Увидев священника, она закричала из соседского окна: «Ты можешь спокойно уходить, благой отец. Слава богу! Теперь я в Христе не нуждаюсь: я уже выздоровела». Священник, чтобы не зря идти в такую даль, постарался уговорить ее причаститься. Женщина его спросила: «Если я возьму это причастие, то сколько буду тебе должна?» Пресвитер ответил: «Богемский динарий». Крестьянка сказала: «Положи сюда на этот стол, если случайно оно понадобится какому-нибудь бедняку, то он его купит».
37. О ТАКОМ ЖЕ СЛУЧАЕ
Я знал священника, который должен был дважды пройти по пять миль к одному крестьянину, чтобы дать ему вовремя святые дары. Однако всякий раз, когда он приходил, крестьянин уже был здоров и отказывался от святых даров. Наконец, священник, раздосадованный напрасным хождением, сказал больному: «Выздоравливай на здоровье[188], а святые дары, честное слово, ты должен все-таки принять». Так крестьянин вынужден был принять причастие.