Выбрать главу

Не все намеки тут ясны, но можно понять, в чем Пушкин упрекает Булгарина: украл шинель; служил России, потом Франции (причем участвовал в походе на Россию), потом опять служил России; занимался сутяжничеством в суде; попал на крючок и вынужден был жениться на публичной женщине; писал пасквили и доносы.

Можно упомянуть и другие произведения с намеками, в которых был выведен Булгарин: водевили «Знакомые незнакомцы» (1830) и «Авось, или Сцены в книжной лавке» (1841) П. Каратыгина и «Петербургские квартиры (1840) Ф. Кони, басни «Кукушка и Петух» (1841) И. Крылова и «Хавронья» (1845) П. Вяземского, «сцены» «Утро журналиста» (1839) В. Одоевского и др.

Негативная информация о жизни Булгарина появлялась и в зарубежных публикациях. Так, немецкий литератор Генрих Кёниг на основе бесед с Н.А. Мельгуновым выпустил в 1837 г. в Германии книгу «Очерки русской литературы», где, наряду с резко отрицательной оценкой творчества Булгарина, содержались и порочащие его сведения: о том, что он принимал участие в походе наполеоновской армии на Москву, что, выпуская издание од Горация, комментарии заимствовал у польского филолога, а в своих «Воспоминаниях о Испании» использовал публикации французских авторов, и т. п.[136] В России же противники Булгарина всячески популяризировали эту книгу. Так, в «Современнике» П.А. Плетнева говорилось, что эта книга «не бранная, не лживая, а благонамеренная, беспристрастная, написанная не наобум, а с знанием, может быть, с некоторыми ошибками, но с добросовестностию <…> весьма любопытно будет видеть, как судят о наших писателях, вне сферы русского журналиста и монополии мнений <…>»[137]. В немецких и финских газетах появлялись компрометирующие Булгарина публикации. Статья о Булгарине с информацией о его службе в наполеоновской армии была включена в популярный немецкий справочник[138]. Позднее А. Герцен в книге «О развитии революционных идей в России», выпущенной в 1851 г. на немецком языке, писал: «Небольшая кучка ренегатов, вроде сиамских близнецов Греча и Булгарина, загладили свое участие в 14 декабря доносами на друзей и устранением фактора, который по их приказанию набирал в типографии Греча революционные прокламации. Они одни господствовали тогда в петербургской журналистике – но в роли полицейских, а не литераторов»[139].

Однако широкие читательские круги с эпиграммами на Булгарина и зарубежными публикациями не были знакомы, а намеки в прессе не могли расшифровать. Поэтому преобладал положительный образ Булгарина. Вот, например, мнение провинциального помещика, большого книгочея, иногда печатавшегося в местной прессе: «Булгаринские статьи в “Северной пчеле” читал я с всегдашним удовольствием. Кто и что ни говорит, а толковито, умно, от души пишет Фаддей мой Венедиктович»; «Мой милый, мой добрый, мой умный, деликатный, смышленый, разнообразный, аккуратный, светский, ловкий, деятельный, солидный, благонамеренный, примерный Фаддей Венедиктович Булгарин»[140].

Вся эта масса сведений о жизни Булгарина была опубликована в разное время, разбросана по различным источникам и никак не упорядочена. Биографией Булгарина читатель не располагал, был только образ Булгарина в сознании публики, точнее, два образа: один (основывающийся преимущественно на публикациях Булгарина и его знакомых; по сути – самообраз) – у широкой читательской массы, другой – у очень узкого слоя столичных литераторов (условно говоря, пушкинского круга писателей) и близких к ним лиц. Образы эти были прямо противоположны, реально происходившие события и действительно существовавшие черты характера Булгарина получали в них альтернативную интерпретацию.

В дальнейшем при попытке писать биографию Булгарина биографы из массы сведений и их трактовок выбирали те, которые соответствовали избранному ими образу Булгарина[141].

Одной из первых (если не первой) была биография Булгарина во французской «Энциклопедии светских людей» (1834). Поскольку ранее она не вводилась в научный оборот, приведем ее целиком:

«Булгарин (Фаддей) – русский сатирический писатель и романист, родился в Литве в 1789 году, учился в Санкт-Петербурге в кадетском корпусе, куда мать определила его в 1798 году. В чине прапорщика поступил в уланский полк великого князя Константина и участвовал в сражении при Фридланде; после Тильзитского мира прожил некоторое время в Петербурге, а затем был включен в состав армейского корпуса, вступившего в Финляндию. Однако обстоятельства заставили г-на Булгарина разочароваться в русской службе, и он отправился в Варшаву к родственникам, а оттуда во Францию и там вступил в службу. В 1810 году был послан в Испанию, где служил среди поляков и вновь заговорил на языке, бывшем для него родным с детства, но за время жизни в России почти позабытом. В ходе кампании 1814 года он был взят в плен пруссаками, а после недолгого пребывания там вернулся в штаб-квартиру императора. Падение Наполеона положило конец военной карьере и приключениям Булгарина: он променял саблю на перо и напечатал свои первые очерки в Варшаве на польском языке. Приехав по семейным делам в Петербург, решил он там обосноваться, занялся под руководством своего друга г-на Греча изучением русского языка и русской литературы и вскоре приобрел благодаря своим сочинениям такую известность, что смог на вырученные деньги купить прекрасное имение в Лифляндии.

вернуться

136

См.: König H. Literärische Bilder aus Russland 1837. Stuttgart; Tübingen, 1837. Рус. перевод: Кениг [Г.] Очерки русской литературы. СПб., 1862. С. 224–229.

вернуться

137

Современник. 1837. Т. 8. С. 313–314. Ср. в брошюре самого Мельгунова «История одной книги» (М., 1839).

вернуться

138

См.: Konversations-Lexikon, neunte Originalauflage. Leipzig, 1843. Bd. 3. S. 20.

вернуться

139

Герцен А.И. О развитии революционных идей в России // Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1959. Т. 7. С. 215.

вернуться

140

Цит. по: Головина Т. Голос из публики (Читатель-современник о Пушкине и Булгарине) // Новое литературное обозрение. 1999. № 40. С. 13, 15.

вернуться

141

Об образах (вариантах литературной репутации) Булгарина см. в статье М.Б. Селезнева, названной в примеч. 2, а также в: Селезнев М.Б. Литературная репутация Ф.В. Булгарина в литературно-эстетических дискуссиях 1820 – 1840-х годов: Автореф. дис… канд. филол. наук. Магнитогорск, 2008. С. 13–18. Ценные соображения о литературной стратегии Булгарина в разные периоды его деятельности и, соответственно, о выстраивании им своего публичного образа см. в статьях Н.Н. Акимовой: Акимова Н.Н. Авторские стратегии Булгарина в литературном контексте первой трети XIX века // Известия Рос. гос. пед. ун-та. им А.И. Герцена. 2002. № 3(5). С. 149–161; Она же. Последняя попытка Фаддея Булгарина: мемуары в ситуации культурного мифотворчества // Булгарин Ф. Воспоминания. СПб., 2012. С. 5 – 46.