Выбрать главу

Близка по тональности к упомянутым очеркам была статья П.П. Каратыгина «Северная пчела» в журнале «Русский архив» (1882. № 2), почти полностью посвященная жизни и деятельности Булгарина. В отличие от Греча и Пржецлавского, которые писали, опираясь на личные воспоминания и не ссылаясь на публикации, Каратыгин в основу своей работы кладет опубликованные материалы. При этом он приводит и негативные, и позитивные свидетельства о поступках и действиях Булгарина, отмечает, что «несомненным его талантом была наблюдательность, приправленная юмором и, до известной степени, легкостью слога» (с. 250), и пишет: «О недостатках личного характера Булгарина нечего распространяться; но строгая справедливость требует напомнить, что их развитию способствовали те условия, в которые он был поставлен как издатель и как человек» (с. 242). В эти же годы печатаются направленные против Булгарина воспоминания[150], появляются архивные публикации[151].

Но проходит некоторое время, и на третьем этапе написания булгаринской биографии закрепляется одна линия, негативная, в основном воспроизводящая претензии литераторов пушкинского круга (за исключением, пожалуй, «неполиткорректного» в то время упрека в защите польских интересов). Хотя продолжается публикация воспоминаний о Булгарине, архивных документов[152], писем из его архива, но единственный напечатанный в эти годы развернутый биографический очерк «Булгарин» историка М.К. Лемке[153] представляет собой памфлет, направленный на его дискредитацию. Аналогичный характер имели и словарные статьи в справочных изданиях. Конечно, в них давались фактические сведения о выпускаемых Булгариным периодических изданиях, его книгах, службе в армии и т. п., но принципиальными были пассажи, носившие рамочный, оценочный характер. Так, в словаре Брокгауза и Ефрона (СПб., 1891. Т. 8. С. 895) сообщалось о Булгарине: «…издавал, начиная с 1825 г., газету “Северная пчела”, в которой писал более 30-ти лет критические статьи и фельетон, посвященный полемике, рекламам и обличениям литературных противников газеты в неблагонамеренности. Эти предметы составляли главнейший мотив всей литературной деятельности Б[улгарина] и придали ей своеобразный характер, обративший его имя в нарицательное. <…> пользовался особенным, хотя и презрительным покровительством начальника III отделения Соб. Е.И.В. канцелярии генерала Дубельта». Энциклопедический словарь Гранат (7-е изд. М., 1910. Т. 7. Стлб. 99): «…журналист из лагеря “официальной народности” <…>. Значение Б[улгарина] в истории русской литературы чисто отрицательное: с одной стороны, он подделывался под низменный вкусы невзыскательной мелкой публики, униженно расшаркивался перед начальством, лестью окупая презрительное покровительство, с другой – в непрерывной полемике изобличал своих оппонентов из либерального лагеря в неблагонамеренности и вредном направлении. От него идет пресмыкательство в литературе и система журнальных доносов. Имя Б[улгарина], заклеймленное уже современниками, сделалось позорной нарицательной кличкой литературных деятелей этого типа». Установление советской власти не принесло ничего нового: репутация Булгарина была такова, что работать над его биографией никто не решался, а в энциклопедиях воспроизводились сложившиеся формулировки и оценки. Вот, например, что можно было прочесть в 3-м издании Большой советской энциклопедии (М., 1971. Т. 4. С. 105): «В 1825 – 59 издавал <…> реакционную газету “Северная пчела” <…>. Как литературный критик Б[улгарин] с реакционных позиций выступал против А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, В.Г. Белинского и реалистического направления, которое назвал в одной из полемических статей натуральной школой. Писал доносы на писателей в Третье отделение».

В «перестроечные» годы начался новый, четвертый этап биографирования Булгарина. Это было связано с ослаблением жестких идеологических стандартов, которые ранее регулировали интеллектуальную жизнь, снижением литературоцентричности культуры, что подрывало господствовавшую ранее литературную мифологию, и, наконец, публикацией разного рода документов и материалов, касающихся Булгарина[154]. Теперь одновременно сосуществуют разные его биографии; жизнеописание Булгарина многими пишется не как компонент общей мифологической схемы русской литературы, а как конкретный случай, обусловленный не только обстоятельствами жизни персонажа, но и ценностями конкретного биографа. Это нашло свое отражение в посвященных ему справках в новейших энциклопедических изданиях. Если в Новой российской энциклопедии (М.: Энциклопедия; ИНФРА-М, 2007. Т. III (2). С. 53) старые формулировки воспроизводятся почти без изменений: в «Северной пчеле» печатались «лит[ературные] и политич[еские] известия, подаваемые в духе правительственного официоза», издания Булгарина имели «коммерческий характер и были ориентированы на малообразованную, но широкую публику <…>. С 1826 активно участвовал в работе 3-го отделения Е.И.В. канцелярии, регулярно поставляя доносы против конкурентов <…>», то в Большой энциклопедии (М.: Терра, 2007. Т. 7. С. 440) традиционная точка зрения дается в более мягкой форме: «Выступал с критич[ескими] ст[атьями] против реалистического направления в лит[ерату]ре <…> сотрудничал с III отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, за что снискал дурную славу и под конец жизни оказался почти в полной изоляции», а в Большой российской энциклопедии (М., 2006. Т. 4. С. 330–331) дан совсем положительный образ Булгарина, тут можно прочесть, что Булгарин был «награжден орденом Почетного легиона», издавал «первый отеч[ественный] театральный альманах “Русская Талия” (1825), первую ежедневную негосударственную газету “Северная пчела” (1825 – 59)», «дружил с А.С. Грибоедовым, К.Ф. Рылеевым», «был негласным экспертом 3-го отделения», а книги его «имели успех в широкой читательской среде».

вернуться

150

См.: Панаев И.И. Литературные воспоминания // Современник. 1861. № 1, 2, 9 – 11; Рассказ, записанный И.П. Шульгиным от П.И. Кошкуля // Заря. 1870. № 12. Прил. С. 417–418; В.Б. [Бурнашев В.П.] Из воспоминаний петербургского старожила. II. Четверги у Н.И. Греча // Заря. 1871. № 4. С. 3 – 45; Он же. Пинетиевская штука кредитора // Там же. 1872. № 242, 243; Он же. Булгарин и Песоцкий <…> // Биржевые ведомости. 1872. № 284, 285; Письмо П.В. Нащокина С.Д. Полторацкому // Русский архив. 1884. № 6. С. 352–353, и др.

вернуться

151

См.: А.Н. [Лонгинов М.Н.] Военная служба Булгарина // Русская старина. 1874. № 4. С. 774–777.

вернуться

152

См., например: Н.Д. [Дубровин Н.Д.] Ф.В. Булгарин и Н.И. Греч (как издатели журналов) // Русская старина. 1900. № 9. С. 559–591; Он же. Н.И. Греч, Ф.В. Булгарин и А. Мицкевич (Материалы для их биографий) // Там же. 1903. № 11. С. 333–351; Пиксанов Н. Столкновение Булгарина с матерью Грибоедова // Там же. 1895. № 12. С. 706–718; Лемке М.К. Николаевские жандармы и литература 1826–1855 г. СПб., 1909. С. 229–358.

вернуться

153

Русское богатство. 1903. № 10. С. 135–178.

вернуться

154

См., например: Рейтблат А.И. Ф.В. Булгарин и Польша // Русская литература. 1993. № 3. С. 72–82; Рогачевский А. «Пучина разврата»: Дерптские студенты в доме Фадея Булгарина / Slavic Almanach: The South African Year Book for Slavic, Sentral and East European Studies. 1995. Vol. 3, nos. 3/4. Р. 76–83; Вацуро В.Э. Страничка из жизни Грибоедова: (Неизданные письма Ф.В. Булгарина к Н.А. Полевому) // Пушкин и другие: Сб. статей к 60-летию профессора С.А. Фомичева. Новгород, 1997. С. 167–179; Рейтблат А.И. Булгарин и Дерпт // Тыняновский сборник. М., 1998. Вып. 10. С. 429–445; Видок Фиглярин: Письма и агентурные записки Ф.В. Булгарина в III отделение / Публ., сост., предисл. и коммент. А.И. Рейтблата, М., 1998; Салупере М. Ф.В. Булгарин как историк (К вопросу об авторстве «России») // Новое литературное обозрение. 1999. № 40. С. 142–155; Она же. Ф.В. Булгарин в Лифляндии и Эстляндии // Русские в Эстонии на пороге XXI века: прошлое, настоящее, будущее. Таллинн, 2000. С. 146–161.