– Думаешь? – я вложил в голос учтивость.
Васоверг кивнул.
– Великий вождь убьет тебя, а потом придет за мной.
– Он пока еще не вождь.
Васоверг резко выдохнул носом. Насупился.
Подходящее время настало… Я отодвинул тарелку с едой, вытер тряпкой рот и, стиснув ее в пальцах, заговорил прямо:
– Я хорошо знаю Фаррда. Обратишься к нему однажды, и уже не слезешь с его крючка. Мало кому это удавалось. – Склонился над столом и спросил у удивленного васоверга полушепотом: – Я могу помочь тебе?
Толстая бровь поднялась выше. Несколько мгновений парень буравил меня насмешливым взглядом, а затем разговорился как никогда за все время, что мы жили под одной крышей:
– Фаррд был великодушен ко мне. – Улыбка расползлась на квадратном лице шире, но я видел по темным глазам, что не ошибся в предположениях: Фаррд нажил много врагов. – Я выжил в кандар’рхоре. Но лишь милостью Солнца. К тому рассвету, когда я осмелился выйти оттуда, меня окружали подростки. Я сильно задержался, прячась в нашей колыбели.
Он распрямил руку, лежавшую на столе, и бесшумно постучал ладонью по каменной столешнице.
– Мне пришлось уходить оттуда одному. Тебе известно, человек, что означает уйти из кхандар’рхора одиночкой?
Я равнодушно выдержал тяжелый взгляд на себе. Живой смертник, сидящий передо мной, отвернулся первым и с усмешкой обреченного продолжил говорить:
– За пределами кандар’рхора все не так. Никто не приносит в лабиринты живой скот или маловажных пленников. Мне нужно было что‑то есть и пить. Все ближайшие дороги и богатые охотничьи угодья поделены между братствами. Они хорошо сторожат свои владения и не пускают к себе чужаков. – На миг стиснул клыки до еле уловимого скрежета. – Я умирал. Пытался к кому‑то прибиться, но меня отовсюду гнали с позором. Я недостаточно силен и ловок, чтобы даже просто дотронуться до противника. Ни плетью, ни кулаком.
Сжав огромный кулак, поднес к лицу и посмотрел на него с отвращением.
– Я не знал, куда идти.
– Тебя направили к Фаррду?
Васоверг кивнул. Знакомо… Меня привели к нему слухи, что у этого васоверга можно раздобыть любые сведения.
– Викхартка. Работает в его харчевне. Она пожалела меня. Содержать меня у нее бы не получилось, но она слышала, что Фаррд способен творить чудеса. И по ее совету я пошел к нему.
Я погасил в себе зарождающееся сострадание. Жалость к слабости неуместна. Удивительно, что этот парень дожил до своих периодов.
– У тебя было, что ему предложить? – поинтересовался я, догадываясь, как дальше сложились обстоятельства.
Васоверг чуть слышно рассмеялся. И оборвав смех, посмотрел на меня пристально.
– Ничего.
В наступившей тишине взял пустую кружку и сплюнул в нее. Посидел немного молча, а после проговорил в сторону:
– Ты тоже работаешь с ним, значит, знаешь, что он просит в оплату. – Вздохнул тяжело и проговорил: – У меня для него ничего не было.
Я вонзил нож в кусок мяса.
– Ты попросту отсрочил свою смерть.
Васоверг с насмешливой грустью посмотрел на мою тарелку. Нож крепко засел в прожаренной до корочки вырезке.
– Фаррд пристроил меня в братство. От радости я даже не задумался, как ему это удалось. Братство‑то оказалось не простым. Небольшое, но важное. Существовало под покровительством старого вождя. Мы занимали земли вблизи нескольких деревень к югу от Заводи, разведывали там дороги, перехватывали добычу у другого братства, которому покровительствует Дарок. Да и так… работали по мелочам. Однажды Фаррд пригласил меня к себе. – Он пожал плечами и потянулся к ножу. Поднял его вместе с куском мяса и стал разглядывать, крутя им перед самым носом. – Говорили, как давние друзья. Я устал благодарить его за щедрый дар. Наш главный закрывал глаза на мою слабость. Иногда даже покрывал ее, оправдывал меня. Потом Фаррд спросил о двух наших братьях. Расспрашивал об их дружбе, об их разговорах. Я было поинтересовался, зачем ему они. А он в ответ напомнил, что я не заплатил ему за услугу.
Обхватив жирное мясо рукой, снял кусок с лезвия и быстро метнул нож в сторону. Я моментально нащупал рукоять кинжала и проследил за полетом ножа. Он ударился в каменную стену и со звоном упал. Тощая крыса соскочила с декоративного выступа и стремительно удрала в другую комнату. Васоверг раздраженно выругался. Видимо, на свое неумение метать ножи и плохую меткость.
– Фаррд попросил о пустяке. Мне так показалось. – Он кинул кусок мяса обратно мне в тарелку и взял тряпку со стола. – Он рассказал мне историю о каком‑то украденном послании. Ее нужно было рассказать в братстве, когда все будут рядом и смогут услышать меня. Что‑то в ней было. В этой истории.
– Почему ты так думаешь? – Я склонил голову к плечу, отпуская рукоять кинжала.
– После того, как я повторил ее слово в слово перед братьями, наступили скверные времена. Те, о ком Фаррд спрашивал, подрались на рассвете. И один зарезал другого. Глава потребовал объяснений. И когда начались разбирательства, возник раздор вокруг давнего дела. Я о нем знать не знал. И до сих пор причины для меня скрыты. В тот же рассвет из одиннадцати братьев в живых осталось трое. И это вместе со мной.
Васоверг буравил гневным взором стену, на которой плясал свет огня. Клыки выпирали в оскале.
– После этого о нас узнал старый вождь. Он лично отправил за нами и пригласил к себе. Оказалось, что раскрылся заговор. Что часть братьев были против старого вождя. Он благодарил нас. Потом мы пытались возродить братство, добрать новеньких из кандар’хора, но ничего не вышло. Все разбрелись по новым братствам, и только я опять не смог ни к кому примкнуть.
– И ты снова пошел к Фаррду? – догадался я.
– Пошел. – Васоверг скривил губы в сожалении. – А он и ждал меня. Так и заявил мне это при встрече. Теперь, сказал, у тебя есть множество секретов о тех, кто остался жив из бывшего братства.
Я покачал головой, стараясь взглядом выразить сочувствие. Васоверг растолковал верно.
– Вот и я тогда понял, человек, что связал себя с грязью. Хотел было рассказать всем, к чему этот васоверг принуждает меня, но он перечислил мне, как много васовергов пострадает. Сказал, что это случится из‑за меня. Тем рассказом об украденном послании я будто поставил клетку вокруг каждого. Я, может, и умру. Все равно подохнуть должен был еще давно. Но другие братья, как оказалось, сами не ведая, влезли в жуткую западню и втянули других. Но они – не ведая, а я – уже от Фаррда знал и знаю. У меня нет выхода, человек, как только молча делать все то, что он говорит, и ждать, либо своей смерти, либо когда кто‑то убьет его. Но я тебе так скажу: умирать я не хочу.
– Понимаю, – кивнул я. Мне уже доводилось видеть такую тягу к жизни. Но это была женщина, человек, слабая с виду. Невинная… Как рассвет. Этот васоверг тоже может погубить всех. Я тряхнул головой, заправил волосы за уши и проговорил: – С Фаррдом легко сотрудничать и легко вестись у него на поводу. Кажется, что он не спрашивает ничего дурного, а потом выходит, что сказанными пустяками он убивает и развязывает междоусобицы. И обвинить его нельзя напрямую, ведь все сказанное сказано было не им.
– Точно.
– Ты у него под сапогом.
– Как есть. И поверь мне, человек, никто не поможет мне. – Он вытащил иглу щетинистого кота из подушечки и стал выковыривать остатки пищи между зубов. При этом, что радовало, продолжил беседу: – Он подарил мне этот дом за все секреты, которые я принес ему. Он приблизил меня к старому вождю, и я обрел имя яростного васоверга, хотя никогда не участвовал в ритуале Ярости. Я хорошо жил с такой никчемной силой. И хотел бы жить дальше. Но теперь ему понадобилось мое имя на твоем лбу.
Замолчав, он стиснул кулак и осмотрел меня оценивающе‑презрительно.
– Я видел, как ты готовишься к ритуалу. Ты ловкий и быстрый, но что ты против Дарока?
– У него повреждена рука, – напомнил я.
– Ему не нужна рука против тебя. Поговаривают, он перегрызает противникам глотки собственными клыками, а после умывается их кровью. Весь его двор заставлен трофеями поверженных врагов. А на самый высокий холм во дворе, который хорошо просматривается с дороги, он поставил череп лучшего воина старого вождя и показательно справляет на него нужду.