– Вот эта миска тоже Раильи, – снимая посуду с полки, проговаривала она. – Но, наверное, я могу отнести ей все вещи. Она честная и ей доверяют, смогут у нее все разобрать. И рагу…
Повернулась к столу, на котором стояли полная тарелка и казанок.
– Не должно было испортиться, – пробормотала. Понюхала, ковырнула ложечкой, попробовала и спросила: – Мы можем зайти кое‑куда?
– На самом деле времени полно, – успокоил я. – Куда тебе надо, туда и зайдем.
– Спасибо! – подскочила от радости и опять заметалась по кухне. – Там полный дом детей! Не думаю, что их отец способен даже себе что‑то сготовить, а у меня целая кастрюля остается…
Она болтала без умолку. Казалось, я должен был улыбаться, отражая радость души, но на улыбку порой не хватало сил. Я слушал ее голос. Старался вникнуть в жизнь ее соседей из пары брошенных о них фраз, узнавал о характере Феррари. Хмурился, когда Аня говорила, что должна лично попрощаться со старостой. В конце концов заметил, что она в который раз заглядывает то в вычищенный шкаф, то на полки, то пугливо рассматривает порог, на котором… стою я.
Догадка о ее пустых метаниях осенила, и я сделал вид будто разглядываю стены. Освободил проход, дошел до окна в сенях, выглянул на крыльцо… Аня промчалась у меня за спиной и юркнула в комнату.
Сердце забилось чаще.
Я старался больше не стеснять ее своей близостью и остался дожидаться во дворе. Без моего присутствия под одной крышей она собралась быстро. Я не мог понять умом, какое очередное чувство мешает нам приближаться друг к другу, но ощущал его влияние. Мне казалось, что теперь я могу распознавать их все, ведь мне дано было прожить две жизни, но я ошибался. Что‑то удерживало нас на расстоянии. Что‑то хрупкое, но сильное одновременно. Оно волновало, пугало. Его хотелось преодолеть и так же сильно сохранить. Возможно, это всего лишь очередная форма страха. Сколько же всего существует чувств? Без Ани я бы не узнал и половины.
К старосте шли под ее несмолкающую болтовню. Она рассказывала мне обо всем, что видела вокруг. О том, как и от чего повалился забор у какой‑то семьи, чей дом мы проходили. О том, как размывает колею после редкого ливня. Много рассказывала о Феррари, пока та с опаской принюхивалась ко мне, бегая рядом. Часто Аню окликали местные, и та с широкой улыбкой отвечала им. С некоторыми мы ненадолго останавливались, и они слушали ее наставления по исцелению их недугов. Узнавая, что она собирается уйти из поселения, сильнее интересовались мною и не стеснялись расстраиваться.
По дороге она забежала и к старшей знахарке. Старая эльфийка встретила нас с недовольством на болезненном лице – тонкий нос припух и покраснел, глаза слезились, а голос был хриплым, как у васовергов. Близко к себе она нас не пустила, а вещи я оставил в беседке во дворе. Пока складывал их с осторожностью, с какой к ним отнеслась Аня, та уговорила знахарку обратиться к Айссии. И в тот миг, когда она разочаровалась тем, что духи не исцелили эльфийку, я испытал сильнейшее облегчение. Какой глупой была, такой и осталась… Если бы духи помогли знахарке, Аня никогда бы не простила себе прошедшую ночь. Она совсем себя не бережет.
Узнав, что Аня, Рель, уходит из поселения, знахарка заметно изменилась. Надменность в поведении исчезла, появилась ласка и нежность. Мы уходили дальше, а эльфийка, кутаясь в теплый платок, еще долго стояла у забора и смотрела нам вслед.
В очередном дворе нас встретили радостные дети. Казанок, полный рагу, Аня отдала пареньку, оставшемуся дома за старшего. Узнала о самочувствии их матери, спросила, заходила ли соседка наведывать ее. Видимо, успокоившись подробными ответами, она наказала не шуметь под окнами дома, заботиться о маме и попрощалась.
Оставляя этот дом позади, крутила тесьму наброшенного на плечи плаща, словно хотела спрятаться под капюшоном. Все же о случившемся этой ночью нам предстоит еще поговорить. Возможно, и не один раз.
У старосты задержались дольше…
Как и при прошлом знакомстве, этот эльф смотрел на меня с недоверием. Пришлось прибегнуть к клятве духов повторно, затем рассказать о себе, о Солнечной, об умении справляться с нечистью. Упомянул и о друзьях в гильдии Исследователей, намекнул, что о ручных лиертахонах можно было бы и рассказать и на этом получить выгоды. Почему бы и не сделать фанатичное поселение, полное защитников тайн Энраилл, узаконенным? Жизнь тут значительно облегчилось бы для всех. А тайнам мудрецов и вправду не помешает дополнительная защита.
– Часто будешь к нам заглядывать? – после знакомства спросил он, облокотившись на стол.
– Когда остальные лесничие не смогут. – Я был предельно честен с ним и готовился к долгому сотрудничеству. – В основном буду следить за лесом восточнее, но всякое бывает. Если возникнет надобность, я приду и сюда.
– Это хорошо. Мы всегда рады новым друзьям. – Итенсиль улыбнулся и посмотрел на Аню. – Рель, а у тебя что?
Она все время, как вошла, молчала. Я оставлял ей место в центре кабинета, но она все равно держала расстояние между нами, поэтому теснилась к стене. Сжимая лямку сумки, полную разных зелий, выступила вперед и посмотрела в глаза старосте.
– Я ухожу, – заявила прямо.
– Куда? – эльф с изумлением опрокинулся на спинку кресла.
Аня открыла рот и застыла. Растерянно взглянула на меня и заметно стушевалась.
– Со мной, – пришел я на выручку, усмехаясь одним уголком губ. Заткнул большой палец за ремень, поправил сумку на плече и сказал: – Ей нужно повидаться с друзьями. У некоторых есть для нее предложение. Возможно, интересное для нее. Я пришел в том числе и за ней. Не волнуйтесь, если ей не понравится, она всегда вольна вернуться сюда.
Он присмотрелся ко мне внимательнее, после вопросительно взглянул на Аню. И она втянула голову в плечи, залилась румянцем. Она рассказывала ему обо мне? Интересно…
– Наверное, тебе стоит попрощаться с Крисветом перед уходом, – многозначительно произнес Итенсиль, разглядывая разбросанные по столу свитки. – Заодно познакомишь его с нашим новым лесничим. Они с Шаиной с рассвета у лиертахонов. Твоя идея оказалась замечательной.
Крисвет. Вот оно что… Я невольно отступил и заметил, как Аня встрепенулась и чуть подалась ко мне. Будто даже хотела взять за локоть, но остановилась.
– В таком прощании нет нужды, я уверена, что загляну к вам. – Посмотрела на меня и твердо произнесла, будто ставила мне условие: – И очень скоро.
– Незавершенные дела? – полюбопытствовал эльф.
Аня кивнула.
– Я беспокоюсь о Вае. Этой Луной… Вам ведь уже наверняка обо всем рассказали.
– Да. Ты огромная молодец. Ты спасла ее.
– Я… Да, спасла. Но я беспокоюсь, что могла… что… Мне повезло, что на помощь мне пришла Палания. Она не в первый раз помогала при родах, и при… – Вновь глянула на меня, будто просила о помощи. О какой? Истерично хохотнула. – Забыла это слово. Знаете, бывает, крутится на языке, а вспомнить не можешь.
Итенсиль понимающе улыбнулся.
– С тобой это не редкость.
– В общем, если бы не она, то я бы многое сделала неправильно и довела бы не до конца. Благодаря ей, все должно быть хорошо. Но все‑таки я беспокоюсь. И это я несу ответственность за ее здоровье и жизнь. Поэтому обязательно в скором времени вернусь проведать ее.
– Ты замечательная знахарка, Рель. И еще более прекрасный человек. Уверен, мы все будем рады тебе в любое время. И насколько я знаю, Фарек хотел отблагодарить тебя подарком за то, что ты спасла Ваю. Он очень хвалил тебя. Ты не представляешь, как он любит свою избранницу сердца.
Аня судорожно вздохнула и поджала губы. Кажется, она не согласна со старостой.
– Ему нужно беречь ее, – сказала глухо, будто с упреком. – Иначе он потеряет ее навсегда.
Сердце ушло в пятки. Кому предназначен этот упрек: этому Фареку или мне? В висках застучала кровь, щеки потеплели. Я уставился в пол. Какая разница, о ком она говорит, если это касается каждого? Надеюсь, теперь у меня получится беречь ее лучше. Пусть бы получилось.