— Как, например, ваш мэр?
— Мэр плохо знает языки. Это мой муж.
— Но вы такая молодая! — удивилась Ася.
— И что из этого?
Ася смутилась. Она не знала, что сказать, и они пошли молча. Ася вспомнила предупреждение главной бабушки ни о чем не расспрашивать фаэтовцев. Но неловко было молчать долго.
— Извините, вас зовут Фаэта или я неправильно поняла?
— Да, Фаэта, а мужа — Фаэт. Это имя дается только мэру — в память о погибшей некогда планете Фаэтон.
— А главная бабушка вам родственница?
— Нет… Почему ты матушку называешь главной бабушкой?
— Она старенькая.
— Не имеет значения. Ты ее должна называть «ее величество матушка». Слышишь, Ася?
— Слышу.
— Мы сейчас идем к ней. Пожалуйста, не ошибись.
Впереди Ася увидела огромный навес, который походил на купол парашюта и держался он на одной тонкой, как бамбуковая палка, опоре. Под навесом копошились дети, и в кресле сидела сгорбившаяся старушка. Это, видимо, была главная бабушка. «То есть матушка», — поправила сама себя Ася.
— Это площадка. Здесь играют дети. Матушка очень любит детей, — сказала Фаэта.
— Но песок — это почва, а мне сказали, у вас нет почвы, — удивилась Ася.
— Да, почвы нет. Наш песок — искусственный. Если его намочить, он блестит как стекло и царапает руки. Поэтому над песочницей у нас навес.
Ася вздохнула, посочувствовав фаэтовцам, а Фаэта это заметила.
— Ты жалеешь нас?
— Я? Что вы! У вас очень хорошо, — смутилась Ася и, чтобы не выдать своего смущения, быстро спросила: — Это ваши дети?
— У меня нет детей, — сухо ответила Фаэта…
Матушка в кресле дремала. Она не ответила на робкое Асино приветствие. А три девочки, побросав лопатки и песочные формочки, уставились на Асю. Они были одеты в легкие платья. Ася подумала было, что дети везде одинаковые, но, подойдя ближе, заметила, что девочки больные, с тонкими ручонками, что-то пугающее было в их личиках.
Неожиданно матушка тихо запела, и Фаэта стала быстро переводить:
— Ты права, Ася, мои правнучки больные. У нас почти все дети или больные, или недоразвитые.
«Как она узнала, о чем я думаю?» — Ася испуганно покосилась на старуху.
Фаэта продолжала:
— У наших детей только небо живое — с солнцем, дождями, ветрами. Все остальное искусственное, нет природы, нет почвы. Да и небо-то закоптили, порой дышать нечем. И вот я хочу, Ася, чтобы ты помогла моим правнучкам. Ты согласна им помочь?
— Конечно, — ответила Ася, но насторожилась, не понимая, к чему клонит старуха.
— Тогда слушай, — продолжала переводить пение Фаэта. — Напротив моего окна, там, где я тебя благословила, ты должна открыть небольшой участок почвы и на нем посеять цветы моей планеты, которые вылечивают недоразвитых детей, да и не только детей. Цветы моей планеты высоко ценятся во всей вселенной. Но предупреждаю — это трудное дело. Согласна?
Ася чуть не заплакала, что нет рядом Ефрема, без него она боялась принимать решение.
— А как я должна открыть участок? — спросила она.
— Тебе дадут новые башмаки, в которых ты опять будешь проваливаться, и ты мелкими шажками обойдешь весь этот участок, разрушишь мертвую почву, которую ты называешь асфальтом. А потом возьмешь лопату и выбросишь асфальт, и вскопаешь почву, и посеешь мои семена. Поняла? Сделаешь все так, как сказано в нашей книге. Тебе будет помогать твой дядя Ефрем, но его нога тоже не должна касаться почвы.
— Почему?
— Потому что и он, видно, прожил не без греха.
— Он очень хороший, — возразила Ася.
— Не спорь со мной. Он сейчас подойдет, и можете начинать. Я сама дам тебе семена, когда увижу почву.
Матушка продолжала петь, а Фаэта замолчала, Ася вопросительно посмотрела на красавицу Фаэту.
— Матушка поет песню о материке. Просит материк пощадить ее народ. Я не могу перевести тебе эту песню. Я всегда плачу, когда ее слышу.
— Не надо, — сказала Ася. Она подошла к девочкам и стала вместе с ними заполнять формочки песком. И она слушала песню. Запоминала мелодию, а на мелодию сами ложились слова:
Дети расплачиваются за грехи своих отцов, своих дедов, своих пра- и прадедов, своих праматерей. Ты, чью силу не понять и не измерить. — Пощади детей наших в седьмом поколении. — Верни им почву, попранную нами! Верни! И уймись! Разве сам ты безгрешен?..
* * *Цветы «солнце Фаэтона» были посеяны. Почва открыта.
К концу дня измученную Асю — девочка уже не могла ни двигать ногами, ни даже говорить — Ефрем усадил в мэровскую машину и отвез в гостиницу. Он и сам изрядно поволновался и устал.