Размышления Ефрема оборвал рыжий долговязый переводчик Бура. Едва появившись на пороге комнаты, он скомандовал:
— Бунтарь, на выход! Ефрема аж передернуло:
— Ты что как в казарме раскомандовался?
Но он тут же встал и, молча обменявшись с Утяевым взглядами, вышел.
Бур-старший полулежал на диване — раскрасневшийся, с расстегнутым воротом. Он только-только, видно, вкусно, с вином, отобедал и был расположен к мирной беседе.
Он по-приятельски протянул руку Ефрему. Что-то промычал, и рыжий переводчик тотчас пододвинул Ефрему мягкое кресло.
Комната Бура тоже была без окон, но, что говорится, со вкусом оборудована. Возле дивана стоял маленький полированный столик и на нем — нераспечатанная колода карт.
Ефрем с Бура перевел взгляд на карты и сел в кресло.
Два человека молча друг друг разглядывали. Из-под мохнатых натуральных бровей Бура светились два кошачьих глаза. Потом Бур-кошка стал мурлыкать, а долговязый, почему-то, стоя возле Ефрема с опущенными в карманы руками, трескучим голосом переводил:
— Бунтарь, тебя разыскивает мэр по всем Тобби. — Ефрем промолчал. — Мэр утроил охрану, включил всю сигнализацию, и теперь ни один воробей не пролетит незамеченным.
Ефрем не повел даже бровью — его это не касалось.
— В вашем городе есть воробьи? — спросил он, подчеркивая свое спокойствие.
Бур не ответил. Рыжий перевел его вопрос:
— Что будем делать?
Ефрем поудобнее уселся в кресле. Бур ждал ответа. И Ефрем сказал:
— Я свое слово сдержал, Бур. Сдержи и ты. Бур промолчал, но глаза его сузились. Ефрема это не смутило.
— Скажи, Бур, мэр может узнать, что мы у тебя? Глаза у Бура еще сильнее сузились. Рыжий переводчик вынул руку из кармана, тронул Ефрема за плечо.
— Бур не любит, когда ему задают вопросы.
Но Ефрем продолжал:
— Мэр предложит тебе большие деньги за нас.
У Бура еще более сузились глаза. Он угрожающе мяукнул. Рыжий не перевел.
— Я не хочу тебя обидеть, Бур, — сказал Ефрем. — Я хочу предупредить: ты ничего не выиграешь, если я останусь в городе.
Рыжий опять тронул Ефрема за плечо:
— Бур не любит, когда ему советуют.
Ефрем вскинул гневный взгляд на переводчика.
— Переведи ему мои слова!
— Не надо! — вдруг прохрипел Бур, и глаза его опять засветились сытостью.
Тогда они улыбнулись друг другу.
— Бунтарь играет в карты? — неожиданно спросил Рыжий.
Ефрем спокойно перевел дыхание — главное Буру он уже сказал.
— Играть-то я играю, — ответил Ефрем. — Да в те ли игры?
— Ты должен играть!
— Смотря в какие игры, говорю тебе.
— Двадцать одно.
— В «очко», что ли?
— Двадцать одно, — повторил Рыжий.
— «Очко», «очко»! — снова прохрипел Бур.
Выходит, он кое-что понимал по-русски.
Ефрему не хотелось играть с бандитом в карты. Никакой исход нельзя предвидеть. Но и обижать Бура, отказаться — тоже рискованно.
— Кто ж играет в «очко» без денег, — сказал Ефрем.
Бур и переводчик стали переговариваться. Потом Рыжий повернулся лицом к Ефрему.
— У тебя есть три пакета, на них и будешь играть. «Не отвертеться», — понял Ефрем. И тогда он рассмеялся.
— Бур, мне не нужны деньги, нужно возвращение на родину. А тебе нужны деньги. Значит, ты проиграешь.
Бур схватил со столика колоду и быстро распечатал ее.
— Вот и поглядим, кто из вас проиграет, — сказал Рыжий.
Но Ефрем остановил Бура:
— Погоди. Мы не договорились: когда ты нас вывезешь отсюда в лес, чтобы мы ушли на родину?
Бур лишь на секунду перестал тасовать карты, потом вновь продолжил.
Рыжий заговорил сам, без слов Бура:
— Этот вопрос давно решен. Через три дня начнется у нас праздник Фаэты, на третий день праздника перед вами раскроются городские ворота.
Ефрему не нравился переводчик, веры ему не было.
— Красиво, брат, говоришь. Только я хочу, чтобы он сам мне это сказал. — Ефрем кивнул на Бура.
— Таких решений, господин Бунтарь, я собственнолично не принимаю. Это распоряжение Бура.
Ефрем пренебрежительно посмотрел на Рыжего.
— Ты, однако же, переведи ему, про чего мы тут калякаем. Переведи!
Но Бур прервал эту легкую перебранку. Он резко мяукнул, и Рыжий тут же вышел из комнаты.
— Фаэта, Фаэта, — сказал Бур Ефрему и подмигнул. Ефрем понял, что получил подтверждение.