–Достаточно. Одевайтесь и идите в палату. Дарья Михайловна к вам подойдёт.
Бочкарёва натягивает свою почти десантную футболку, берёт с табуретки куртку от костюма и идёт к дверям, неловко шлёпая комнатными туфлями. Один помпон слабо пришит и поэтому болтается в такт шагам. Мне хочется догнать её, оторвать этот тампон, сунуть ей в руку и сказать:
–Пришейте!
Я ненавижу такие штуки – декоративные булавки, брошки, искусственные цветы на шляпах, помпоны, пуговицы на пальто, костюмах, платьях и детских кофточках. Особенно на детских кофточках.
Я жду, пока Бочкарёва выйдет.
Раньше, в День медицинского работника, больные слали письма на радио и телевидение и рассказывали, как им повезло, что им попался врач, который любит своих больных. И врачи тоже клялись пациентам в любви и верности. Я смотрю на Бочкарёву и не испытываю к ней никакой любви. Испытываю ли я эмпатию? Ну, наверно. Я же не людоед. Я испытываю сочувствие к Бочкарёвой ровно в той степени, в какой бы испытывала сочувствие к любому человеку, который где-нибудь в очереди рассказал бы мне, как он страдает оттого, что не может дышать носом. А дышит только ртом и то задыхается.
–Ну, что? – смотрит на меня Даша.
–Зря ты лечила её антибиотиками. У неё бронхоспазм и вероятней всего аллергической природы. Отсюда и отёк носа. И вообще это предастма. Свистит, будто ветер проходит через стеклянную трубочку. Причём свистит не только на верхушках. Слева слышны хрипы в центральной доле тоже.
–Её терапевт консультировала.
–И?…
–Ничего не сказала. И, кроме того, тут же хронический гайморит. Может быть и микробная аллергия.
Я пожимаю плечами. В принципе, конечно же, может быть и микробная. Я смотрю рентгенограмму пазух. Гайморита здесь на три копейки.
–И сколько лет у неё уже это продолжается? – Я читаю историю болезни Бочкарёвой.
–Что продолжается? -Дарья раздосадована. По-моему, она уже жалеет, что привлекла меня к осмотру.
–Отсутствие носового дыхания.
–Не знаю точно. Года три.
–Она лечилась?
–Она не местная. Приехала откуда-то. Вроде лечилась раньше, но без эффекта.
Надо ли мне любить Бочкарёву? Нет, конечно. Она мне даже внешне не симпатична.
–Слушай, а кто тебя надоумил лечить её антибиотиком?
–Программа так выдаёт. К тому же описание рентгенолога…
Ага. Программа. Конвейер подключен. Машинки, скорее!
–Пошли подальше это описание. Высосано из пальца. По принципу: лучше описать побольше, чтобы что-то не пропустить.
–Заведующая будет ругаться. Получится, что я игнорирую заключение рентгенолога.
Да, Даша молода, ей трудно. Я-то давно научилась лавировать между всей этой ерундой. Я не выступаю на конференциях, не лезу ни в какие общественные дела, всегда молчу, когда говорит заведующая, и поэтому вкупе со своей многолетней работой уже завоевала себе право быть как бы отдельно.
–А что в крови?
–В общем анализе всё более-менее нормально. – Даша находит мне анализы.
–Но ведь и воспалительной реакции нет.
–Так я же антибиотиками лечила. Воспаление и ушло.
–Я бы сделала тесты на аллергию.
–В нашей лаборатории их не делают.
–Посылай Бочкарёву в платную.
–Из стационара? Да Бочкарёва меня сожрёт.
–Выписывай и отправляй в профильное учреждение на консультацию.
–Куда я её отправлю? Профильное – это мы.
–Ну, объясни ей, как есть. Пусть, в конце концов, сама погуглит. Во всяком случае, я бы антибиотики не назначала.
–Ну, так, с прицелом на операцию же…
–О, как?
Это неожиданно. Теперь я по-настоящему удивлена.
–А что думаешь оперировать?
–Пазухи, носовую перегородку и носовые раковины. Специально и курс антибиотиков дала, чтобы осложнения не было.
–Смело.
–А если не оперировать, то тогда что я должна с этой больной делать?
–А заведующая о твоих намерениях знает?
–Она сама предложила.
–Тогда зачем ты мне эту тётку показывала, если у вас уже всё решено?
–Просто. На всякий случай.
–Слушай, миленькая моя, – говорю я Даше. Мне становится жаль Бочкарёву. – Мой тебе совет: отправляй эту больную к терапевтам, аллергологам, пульмонологам – куда подальше. Она – не наша. Толку всё равно не будет. И операция ей не поможет.
Даша думает о чём-то своём.