Полковник поднял голову и внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. Господи, ну и вид! Еще бы — после почти двух суток без сна и отдыха. Тут не только провалы в памяти и головная боль, но и кое-что похуже начаться может. Прямо-таки вампир из телесериала по Стивену Кингу: белки глаз красные, кровь отлила от кожи, сделав ее совсем бесцветной. А вокруг глазниц — темные круги, превращающие лицо в гипсовую маску, жуткую и гротескно-нелепую…
Полковник с трудом оторвался от созерцания своего отражения в зеркале, завернул кран и направился к выходу из туалетной комнаты. Черт возьми, но почему же это лицо так преследует его?.. Тьфу, с провалами в памяти он себе сейчас напридумывает невесть что. Ладно, разгребемся с запуском, а там и всерьез отдохнуть можно будет…
Центр управления полетом
Хьюстон, штат Техас
Небольшой зал пресс-центра был битком набит журналистами, в воздухе стоял неумолчный гул. Полковник поднялся на трибуну, встал перед микрофонами и прокашлялся. На фоне трехцветной эмблемы NASA его высокая фигура с военной выправкой смотрелась импозантно. Зал слегка утих. Полковник поднял руку, требуя внимания. — Я вижу, что сегодня у вас масса вопросов, — улыбнулся он. — Давайте же перейдем к делу. Я прошу у вас тишины.
— Откуда он знал, что аппаратура все же сработает? — тихо спросил Малдер, наклонившись к уху Мишель Дженеро.
Они стояли в задних рядах и внимательно наблюдали за разворачивающимся перед ними спектаклем. Впрочем, в их сторону все равно никто не смотрел — все взгляды были обращены к полковнику, вещавшему с трибуны убедительным голосом профессионального политика.
— Ему бы в Конгресс баллотироваться! — усмехнулась Скалли.
— Ниоткуда. — Мишель поджала губы. — Он не мог этого знать. Астронавты вполне могли там погибнуть, и мы ничего не смогли бы сделать. И модуль превратился бы в корабль-призрак, застрявший на орбите. Вы знаете, сколько у нас легенд ходит про такие корабли?
— Зачем же он так сильно рисковал? — не унимался Малдер.
— Вернуть корабль на Землю и не доставить на орбиту полезный груз — это миллионы потраченных впустую долларов. Конгресс только того и ждет, чтобы прикрыть программу космических исследований NASA. Многие считают ее чересчур дорогой и не оправдывающей себя.
— .. -до двадцати двух ноль-ноль сегодняшнего дня, — продолжал вещать с трибуны полковник, — экипаж проводит бортовые анализы и выполняет плановые исследования. А затем астронавты отдыхают, готовясь к следующему рабочему дню на орбите. Я рад сообщить вам, что во время прекрасного старта ночью «Эндевер» проявил себя блестяще…
— Вот тебе и герой, — недоуменно улыбнулась Скалли. — Сплошное вранье!
Федеральные агенты протиснулись к заднему выходу и по служебному коридору направились к диспетчерскому залу. Впереди мелькнула знакомая спина.
— Полковник Белт! — неожиданно окликнул его Малдер — Полковник, можно вас на минуточку?
Полковник остановился, оглянулся. Лицо его было невозмутимым.
— Вы хотите знать, почему я им соврал? — спросил полковник, не дожидаясь вопроса. — Более того, вы спрашиваете себя, а не мог ли я точно так же соврать и вам, — это было утверждением, а не вопросом.
и Малдер молчал, не зная, что возразить. Полковник Белт продолжил:
— А вы знаете, что такое — быть астронавтом, сэр? Это значит — рисковать жизнью каждый раз, когда открываешь люк космического корабля и входишь внутрь. Рисковать всего-то навсего ради прогресса человечества — и все.
— Это бесспорно, — вздохнул Малдер. — Вы — настоящий американский герой.
— Какой тут герой, — полковник дернул плечом. — Газеты интересовались нами только в самом начале, а теперь мы попадаем в заголовки передовиц, если только случается какая-нибудь неприятность. Назовите мне двух астронавтов из последнего экипажа шаттла?
Малдер смущенно промолчал.
— Вот-вот. Сегодня прессу интересуют исключительно крупные неудачи. Известность приходит к тебе только тогда, когда ты оказываешься тем самым несчастным сукиным сыном, под которым наконец-то взорвались пятьсот тонн динамита. Вот этого-то все от тебя и ждут.
Малдер немного подождал, потом все же спросил:
~ Вы простите, но я должен задать этот вопрос, у меня работа такая. Как вы думаете: действительно кто-то саботирует миссию шаттла?
— Мой ответ вам, сэр, — медленно произнес полковник, — будет очень простым. Завтра я посажу шаттл, и его экипаж останется в целости и сохранности.
Он кивнул, развернулся и почти строевым шагом двинулся дальше по коридору.
Открыв ключом дверь своей квартиры, полковник на секунду остановился, напряженно вслушиваясь в темноту пустого жилья. Нет, ему показалось. Кроме мерного постукивания старых настенных часов, оставшихся ему еще от матушки, и еле слышного жужжания кондиционера, в доме царила тишина. Черт возьми, так и параноиком сделаться недолго. Полковник шагнул в темноту прихожей и, не раздеваясь, прошел в комнату. Нашарив смутно белеющую дверцу холодильника, открыл ее и достал с полки бутылку. Отвинтил пробку, приложился к горлышку. Водка обожгла глотку, ударила в голову, теплой волной разошлась по телу, промывая сосуды и нервы. Полковник вытер губы. Так-то будет лучше. Хм, а ведь и вправду полегчало. Он отхлебнул еще, чуть поменьше. Левой рукой распустил узел галстука и, не выпуская из руки бутылки, шагнул к окну, отдернул шторы и распахнул створки рамы. Поток холодноватого ночного воздуха ворвался в комнату вместе с неумолчным городским шумом. Далеко внизу, на проезжей части, шевелился поток машин, похожих на жуков-светляков, гонимых куда-то непонятным инстинктом. А выше вздымались лишь черные обелиски высотных зданий, усыпанных горящими точками окон, будто -космическое звездное небо. Вот только в космосе звезды никогда не выстраиваются такими ровными рядами, как солдаты на плацу. В космосе звезды похожи на россыпь сверкающего алмазного песка, брошенного на мягкий черный бархат ларца для драгоценностей. И только считанным людям удалось приоткрыть этот ларец…
Полковник отхлебнул еще, поставил бутылку на подоконник. Но на этот раз молоточки в висках не исчезли — напротив, они будто бы даже застучали сильнее. Белт сжал зубы и направился к постели, на ходу швырнув на спинку стула содранный галстук. Он повалился прямо поверх одеяла, скинув только туфли. Господи, как болит голова! И одновременно дико клонит в сон. Неужели бывает такая усталость, что головная боль даже не мешает спать?..
Погружение в сон — как яркая вспышка. Космос вокруг ослепительно бел, контуры орбитальной станции на нем будто обведены черным грифелем.
— Капитан, что у вас происходит? Капитан!
— Здесь что-то такое есть. Оно движется, оно живое, оно летит прямо на меня! Боже мой! Лицо!..
…Лицо. Странное, похожее на гротескную театральную маску лицо: пухлые губы и огромные черные провалы глазниц, в которых не видно ничего. Но чувствуется, что там, на дне, кто-то есть — он будто бы даже шевелится, он смотрит и он видит. Видит, проникая во взгляд, в душу, в мозг, притягивая и подчиняя себе…
Полковник сдавленно хрипит и мечется на кровати. На лбу его выступают крупные капли пота, а лицо внезапно начинает странно кривиться, как бывает от невыносимой боли. Но нет, оно меняется, становясь другим, превращается в гипсовую маску. Кожа белеет, будто от нее отлила кровь, глаза проваливаются, оставляя только впадины глазниц, черты искажаются. А затем эта маска вдруг начинает светиться мертвенным голубоватым сиянием.
Полковник уже не мечется на кровати — он лежит на спине, неестественно вытянувшись, как кататоник. А светящаяся маска медленно отделяется от его лица, приподнимается, превращаясь в сгусток голубоватого тумана. Этот сгусток некоторое время висит в воздухе над кроватью, еле заметно пульсируя и освещая всю комнату призрачным сине-голубым, мерцанием, затем направляется к открытому окну и в его проеме на какое-то мгновение вдруг принимает очертания человеческого тела. Потом он вылетает в окно и растворяется на фоне звездного неба…