— Малдер слушает.
— Это ведь специальный агент ФБР Фокс Малдер? А это внутренняя телефонная станция ФБР, — голос в трубке звучал издевательски. — Угадай, кто тебе звонит.
— Уиллис? — ахнул Призрак.
— Ну… это зависит от того, кого пригласить к телефону, правда? — в трубке отчетливо прозвучала хриплое хихиканье.
— Где Скалли? — Малдер сорвался на крик.
— Ты ведь работаешь в ФБР — нетерпеливо выговорил преступник, — вот и попробуй ее найти.
— Дай мне с ней поговорить.
—Поговорить? Ах, конечно-конечно…
Уиллис-Дюпре опустился на колени рядом с прикованной Даной и поднес ей трубку.
— Малдер! — выдохнула она.
— Дана, с тобой все в порядке?
Как всегда, когда с напарником что-то случалось, Фокс умудрился задать жизненно важный, но абсолютно бесполезный вопрос.
Скалли успела проговорить: «Да!» — после чего Уиллис-Дюпре тут же отобрал у нее трубку и перебил Малдера, продолжавшего что-то говорить.
— Достаточно! На этом все. Пока, приятель, — он нажал кнопку сброса.
В трубке зазвучали короткие гудки. Малдер шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. Неопределенность кончилась.
Северная окраина Балтимора, Штат Мэриленд
27 декабря 1994, вторник
08:45
Дана попыталась распрямить спину. Бесполезно, ее приковали так, что сидеть можно только в одном положении. Она устало пробормотала:
— Ничего у вас не выйдет, Джек.
— Ты так думаешь? Почему?
— Политика ФБР в отношении заложников неизменна: никаких переговоров с похитителями. Ты ведь и сам это знаешь, Джек.
— Прекрати меня так называть! — рявкнул он.
—Тебя зовут Джек Уиллис, — тихо и настойчиво заговорила она, — ты родился двадцать третьего февраля тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, живешь по адресу…
— Мое имя — Уоррен Джеймс Дюпре! — выкрикнул он и выпрямился. — Мне тридцать четыре, я родился в Клемент-Форсе, штат Орегон, в год Крысы.
— Три года назад мы ездили с тобой на уик-энд в Плайн-Беррис, — Скалли пришлось повысить голос, но спокойствия она не утратила. Джек должен был вспомнить! — Ты научил меня смотреть сквозь лед. Это был домик твоих родителей. Джек, постарайся вспомнить, пожалуйста!
Мужчина в растерянности застыл посреди комнаты. Голова его кружилась, перед глазами плыли круги.
— Мы ехали с тобой сквозь снежную бурю. Ну же! Я прошу тебя. Давай, Джек! Выкарабкивайся!
Мужчина зажмурился. В глаза резанул несуществующий яркий свет — свет противоположных фар. Ха рулем был он сам. Машину слегка заносило. Мимо медленно ползли высоченные заснеженные ели, плохо различимые в темноте. Слева мелькнул поворот на Уоррик, там была школа, в которой он проучился целых два года, первый и второй класс. Потом видимость перекрыл блестящим красным боком двухэтажный туристический автобус…
Мужчина метнулся обратно к прикованной женщине, его глубоко запавшие глаза блестели совершенно по-волчьи.
— Только не думай, что я ничего не видел! Это сделала ты! Ты меня застрелила! И это ты подмахнула бумажку в больнице, которая все и решила!
— О чем ты говоришь, Джек?
— Ты оставила меня умирать на столе, рядом с твоим другом, которого ты пыталась спасти.
—Ты и есть мой друг!
— Очень жаль, что он уже умер и я больше не могу до него добраться. Я видел, как он умирал — постепенно. Я смотрел, как он все дальше и дальше уходит по черному тоннелю.
—Нет! Тебя воскресили.
— Но застрелила меня ты, — он ткнул ей пистолет в подбородок. — Ты меня убила. И ты бросила меня умирать.
— Нет! — с усилием произнесла Скалли. Она медленно и упрямо качала головой. — Ты меня не убьешь, Джек.
— Еще только раз назови меня Джеком, — яростно прошипел безумец, — и я превращу тебя в труп, холодный как камень.
Дана смолчала, но глаз не отвела. Она смотрела прямо в раскрасневшееся лицо Уиллиса, не пытаясь отстраниться от пистолета. Уиллис был невменяем. И был способен нажать на курок в любой момент. Спровоцировать его могло что угодно.
Напряжение разрядила Филипс:
— Спокойней, спокойней, малыш. Помни: она — наш залог. Она — это много денег. Наших денег.
Уиллис-Дюпре, еле сдержавшись, ткнул Дану пистолетом в лицо и встал. Прошлая вспышка ярости сопровождалась подобной же выходкой и закончилась для Скалли синяком на скуле. А вчера, когда Уиллис тащил обеих женщин к дому, он рассек ей губу. Психоз имел вполне определенные черты, но Скалли никак не могла определить, что ей это напоминает. Что-то очень знакомое…
Раздражение все еще требовало выхода. Мужчина выхватил у Лулы банку с кока-колой и одним судорожным глотком шумно втянул в себя остатки воды.
— А еще газировка есть? — пробурчал он.
— Ты только что выпил последнюю банку.
— Сладкая вода? — в тревоге переспросила Скалли. Элементы головоломки наконец заняли свои места. — Сколько ты уже выпил?
— А тебе какое дело? — резко бросил Джек.
Скалли заговорила медленно и внятно, тщательно подбирая слова:
— Джек Уиллис — диабетик. Это значит: ты тоже диабетик. При диабете сахар не усваивается, — она старалась говорить как можно понятнее. — Когда его становится слишком много, это может привести к диабетической коме. Тебе сейчас трудно дышать, у тебя сильное сердцебиение, пересохло в горле и постоянно хочется пить и постоянно приходится бегать в туалет, правда? И неприятный запах изо рта, запах ацетона. Все это — симптомы надвигающегося гипергликемического криза. Ты не помнишь таких слов? Еще один признак приближающейся комы — боль в желудке. Тебе нужен инсулин.
Мужчина неосознанно схватился за живот. Все, что говорила рыжеволосая женщина, соответствовало действительности. Расплющенная банка с дребезгом покатилась по полу.
Скалли бессильно откинулась к стене. Он ничего не помнит! Он не помнит даже про диабет. Все признаки близкого криза налицо, она не назвала только повышенную раздражительность. Джек сейчас в таком состоянии, что мог бы неправильно истолковать ее слова. И если он ей все-таки не поверил, он может умереть в течение нескольких часов.
Штаб-квартира ФБР
Вашингтон, округ Колумбия
27 декабря 1994, вторник
Середина дня
Малдер вернулся в Контору, чтобы заняться материалами Джека Уиллиса. Браскин увязался следом и болтался теперь в конференц-зале, вяло перебрасываясь репликами с приданной Призраку командой. Это у них называлось «мозговым штурмом». Похищение федерального агента — происшествие чрезвычайное, но никто не знал, за что можно зацепиться, чтобы начать поиски. А репутация Малдера заметно расхолаживала коллег, впервые столкнувшихся на практике с его шаманскими методами.
В толстенной папке, собранной Джеком, но не приобщенной к делу «влюбленных», полезного было мало. Куда больше информации обнаружилось на аудиокассетах. Уиллис, как оказалось, имел привычку наговаривать на диктофон все, что приходило ему в голову в ходе расследования.
— …Я чувствую, что залезаю им в голову. Мне страшно от того, что я делаю. Я начинаю ощущать то же, что и они: пьянящее чувство свободы, возникающее от разделения действий и ответственности за них. Для этих людей ничто в целом мире не имеет значения — кроме собственных эмоций, кроме неутолимой и постоянно растущей жадности ощущений. Удовольствие, которое они получают от актов насилия, сродни сексуальному. Он также сродни тому чувству, которое возникает у заключенных и тюремщиков и которое психологи называют «бесконечная привязанность друг к другу». Видимо, тюремный антураж их первой встречи во многом определил исступленный характер отношений. Это любовный роман, которому я почти завидую…