— Я же говорил, что она хорошенькая! — засмеялся Фрохики. — Фрохики, заткнись! — с трех сторон. — Леди, уран урану lupus est. Имеется в виду обедненный уран, который используется для сердечников противотанковых снарядов, применяемых пушками танков «Абраме» и М-60, бронемашин «Брэдли», а также…
— Там есть что-либо еще о причинах?
— В официальных справках — нет. Особо почему-то подчеркивается, что причинами не являются продукты сгорания специальных сортов топлива. Видимо, это приходит в голову в первую очередь…
— Применялись ли в войне в Заливе секретные самолеты?
— Зачем же рисковать секретными самолетами во время войны? Хватило и всего остального…
— Есть ли данные о появлениях НЛО в том районе?
— То есть — не вызван ли синдром войны в Заливе деятельностью НЛО? Знаешь, Малдер, чем ты нам так нравишься? Твои идеи куда более чокнутые, чем наши…
6
— В сущности, все наши файлы можно условно разделить на три большие группы. В первую войдут труднообъяснимые феномены из области человеческой психики и физиологии. То, что лежит где-то в области
границы современных представлений о возможностях и свойствах живого. И это как раз то, в оценке чего я полностью доверяю экспертам. Тебе, в частности. Вторая группа — феномены, происходящие вне живых организмов. Явления природы, чрезвычайно редкие и на первый взгляд нарушающие те или иные фундаментальные законы. А может быть, действительно нарушающие. А Может быть, само нарушение законов природы и является проявлением этого единого феномена. Почти не поддающаяся изучению часть проблемы — поскольку явления эти невозможно повторить. Малдер сменил снимки на рентгеноскопе и вновь потянулся к лупе. —И третья группа: пришельцы. Самая странная группа. Существование внеземных биологических объектов в принципе никем не отрицается. Никем не отрицается возможность посещения ими Земли. Логично предположить, что имели место их контакты с людьми. Никаких нарушений законов природы, никаких психических феноменов. Но — атмосфера полнейшей, совершеннейшей тайны вокруг! Самый факт засекречивания информации о вероятных контактах людей с пришельцами — вот что является главной загадкой…
У Скалли, делающей конспект из трех больших сугубо медицинских статей о «синдроме Залива», вдруг кончились чернила.
— У тебя есть стерженьки для ручек?
— Где-то в столе, — рассеянно отозвался Малдер, продолжая изучать через шестикратную лупу рентгеновские снимки легких «ветерана Д». — Кажется, в правом ящике…
— Поразительные психи, — сказала Скалли. В правом ящике действительно лежала коробка из-под стержней, но она была пуста. — Неужели ты думаешь, что в этом трепе есть хоть капля истины?
— Одна капля, думается, есть, — раздумчиво протянул Малдер. — Это, конечно, очень и очень субъективно, но мне ты тоже кажешься симпатичной…
— А ты обратил внимание, как они отвечают на телефонные звонки? — почему-то смутилась Скалли. Она наконец нашла то, что искала, — вовсе даже не в правом, а в левом ящике. Как все переученные левши, Малдер иногда путался в сторонах света. — Им кажется, что каждый их телефонный разговор прослушивается. Типичная гиперсамооценка, при которой людям кажется, что они страшно интересны каким-то высшим властям, желательно — тайным властям…
Говоря это, она открутила колпачок ручки. Но вместо гладкого мягкого пластикового тельца пустого чернильного баллончика пальцы ее схватились за что-то ершистое и неподатливое. От неожиданности она не сразу поняла, что произошло. Машинально Скалли потянулась за полным баллончиком. Наверное, она издала какой-то звук — потому что Малдер быстро и тревожно оглянулся на нее. Потом быстро встал и подошел.
На столе перед охваченной оторопью напарницей лежал дистантный микрофон FSC-7R с радиопередатчиком…
Тщательный обыск подвального кабинета принес не слишком обильный, но изысканный улов: жучок в телефонной трубке и микромагнитофон, включающийся на звуки голоса, в настольной лампе.
В одиннадцать вечера Малдер в своей квартире выполнил не вполне обычные действия: он ввернул в настольную лампу синюю медицинскую лампочку для прогревания — и направил свет на опущенные жалюзи, развернув их пластины так, чтобы лучи, проходя в узкие щели, были видны лишь с противоположного тротуара. Потом он снял рубашку, распустил пояс брюк и лег на диван, свернувшись под пледом. Четыре часа спустя его разбудил звонок телефона. Он поднес трубку к уху.
— Слушаю. — На том конце дважды щелкнули пальцем по мембране.
Малдер стал не торопясь собираться. У него было два часа времени — то есть можно сварить и выпить кофе. Побольше кофе…
Перед тем как выйти из дома, он позвонил Скалли.
— Подъем.
— Я еще даже не раздевалась.
— Молодец. Данные по грузовику готовы?
— Будут с минуты на минуту.
— Отлично. Тогда вари кофе, и покрепче. Я скоро приеду.
Стадион был пустынен, но, тем не менее, ярко освещен.
— Бейсболисты уже начали летний цикл тренировок, — сумрачно заметил Б. Г.
— Да, — вздохнул Малдер. — Почему бы нам не сидеть здесь же, но днем, и не наблюдать, как Билли Крисп летит к базе?
— Слишком много народу вокруг. — Но вы, наверное, можете доставать любые билеты?
— Могу. Пожалуй, на любой матч… да. — Но не достаете?
— Наша работа совсем не такая, какой вы себе ее, очевидно, представляете, — усмехнулся Б. Г.
— Я думаю, это сплошной туризм. Слушайте, что происходит? Сначала грузовик… один из множества, которые оказались там во время этого тарелочного налета, но кто-то — не будем показывать пальцем — шепнул, что обратить внимание следует именно на этот. Хорошо. Но осмотреть грузовик мне категорически не позволяют. И тут еще — подслушивание! Вы что-нибудь знаете о том, кто нас подслушивает?.. Б. Г. покачал головой. Вынул из-за борта пальто желтый хрустящий пакет, подал Малдеру.
— Это может вам пригодиться. Засунул руки глубоко в карманы и пошел, сгорбившись, прочь. Сразу же почувствовался холод. Холод, ветер, промозглость. Туман.
— С чем я столкнусь? — спросил Малдер в спину Б. Г, Он не ждал ответа, но Б. Г. неожиданно приостановился.
— Вы выбрали опасный путь, агент Малдер, — сказал он. — Очень опасный путь…
7
К пяти утра Малдер уже выучил наизусть содержимое папки: около сотни страниц расшифровок радиоперехватов; прослушал кассету с записью этих самых радиоперехватов; просмотрел каждое зернышко на фотографиях не самого лучшего качества. Когда Скалли вошла, он пытался на основе всего этого представить себе, что же именно произошло в небе Ирака. Самолет-невидимка, нарушивший границу и подвернувшийся под ракетный залп иракского МиГа? Или…
— Сплошное вранье вокруг этого грузовика, — сказала Скалли. — Загрузился в порту Норфолка запчастями для фур «Магирус» — это такие специальные машины для перевозки лошадей. Сто восемь коробок общим весом две с половиной тысячи фунтов — согласно таможенной декларации. А при взвешивании на контрольных постах по дороге — пять с половиной тысяч фунтов! И на это никто упорно внимания не обращал. Далее — сам Ронхейм.
Все, что он о себе сказал, — вранье. Я нашла его по фотографии. Во-первых, его настоящее имя — Фрэнк Друкс. Провел в Ираке более восьми месяцев, с октября девяностого по начало мая девяносто первого. Служил в «черных беретах» — подразделении для специальных операций — в Мосуле, в Северном Ираке. Тогда там было восстание курдов. И конечно, заболел он не вчера. По поводу синдрома Залива обращался к врачам только за последний год трижды.
Малдер вскочил и заходил по кабинету, размашисто жестикулируя. — Черт! Ведь он же был у нас в руках! И мы его упустили! — Повернулся к Скалли: — Четыре дня назад иракский истребитель сбил неопознанный летающий объект. Объект упал на турецкой территории вблизи границы. Его тут же погрузили на «Гэлакси» и отправили в Штаты… Надо полагать, из вполне оправданной осторожности военные не рискнули тащить этот груз по воздуху над населенными районами, а посадили самолет где-то у побережья — скорее всего, на базе Скотленд-Нем. Далее груз повезли на простом, ничем не примечательном грузовике — это час-то делалось, когда нужно было скрытно и безопасно перебросить через страну что-нибудь этакое: токсины, ядерные заряды или отходы… Я начинаю говорить прямо как ребята из «Одинокого бандита», — вдруг ухмыльнулся он.