Она уже успела развернуть на боковом столике чемоданчик с экспресс-лабораторией и теперь настраивала микроскоп. Молдер заглянул в окуляры, но так ничего и не понял. Палочки, черточки, медленно шевелящиеся полупрозрачные неровные пятна.
— Что все это значит?
— На всем корабле творится что-то неладное с органикой. Если металл покрылся ржавчиной так, как будто провел здесь не менее десяти лет, то все вещества органического происхождения — дерево, пластик, бумага — выглядят постаревшими сразу на несколько десятков лет. Кроме того, я не могу пока выяснить природу этого белесого налета…
— Что значит «постаревшими»? — удивленно переспросил Молдер.
— Я не знаю, как выразиться более точно… В общем, их структура изменилась так, будто они не были защищены от внешних воздействий в течение очень долгого времени.
— Понятно, — Молдер кивнул. — Ладно, оставь пока свою аппаратуру. Давай действительно спустимся в жилые отсеки.
По узкой металлической лесенке Молдер и Скалли спустились на нижнюю палубу. Трондхайм тоже потащился за ними. Юный Хальверссон остался на мостике, сказав, что будет дежурить. Молдер заподозрил, что парнишке просто хочется полазать по военному кораблю и засунуть любопытный нос во все щели, однако он не решается заниматься столь откровенным мальчишеством в присутствии посторонних.
Жилая палуба оказалась узким тесным коридором, по обе стороны тянулись одинаковые двери, ведущие в каюты и кубрики. Здесь было темно, холодно и сыро. Луч фонаря вырывал из темноты ржавые потеки на железных стенах, облупившиеся номера кают и затянутые белой матовой пленкой осветительные плафоны. Открыть первую дверь не удалось, однако вторая распахнулась от легкого прикосновения. Молдер первым протиснулся в узкий проем, посветил фонариком — и чуть не вскрикнул от неожиданности.
Двухъярусные койки были заполнены мертвецами. Тела лежали ровно и аккуратно, будто моряки даже не успели проснуться по сигналу тревоги — да и был ли он, этот сигнал? Одинаковые армейские одеяла, как изморозью, были покрыты странным ворсистым налетом, более всего похожим на белую плесень. Такой же налет покрывал и глядящие вверх лица моряков, а также кисти рук и другие открытые участки кожи. Протиснувшись ближе, Скалли попыталась взять пробу этого налета. Однако, едва она коснулась шпателем запястья одного из мертвецов, как кисть руки отвалилась и, упав на пол, рассыпалась на несколько частей. Скалли сделала Молдеру знак отступить назад, присела на корточки над тем, что еще недавно было кистью мертвеца, и пошевелила ее концом шпателя.
— Странно, — наконец произнесла она. — Молдер, они хрупкие, как будто замороженные. Однако температура в помещении немного выше нуля — по крайней мере, на стенах видны потеки воды, и совсем нет изморози. Что бы это такое могло быть?
Последний вопрос являлся риторическим — Молдер разбирался в биохимии лишь на уровне среднего ученика средней американской школы. Он пожал плечами и для порядка еще раз пошарил лучом своего фонаря по каюте. Здесь было шесть двухъярусных коек — двенадцать спальных мест, из которых два нижних пустовали. Поверх одного из аккуратно заправленных одеял лежала книга обложкой вниз. Белесая «плесень» на ней отсутствовала, и Молдер попытался аккуратно поднять эту книгу двумя пальцами. К его несказанному удивлению, этот эксперимент оказался успешным — книга не развалилась в пальцах и не рассыпалась в прах. Страницы пожелтели и сделались хрупкими, однако их можно было листать и читать. Молдер закрыл томик и взглянул на обложку. Нарисованный там оскаленный скелет с ржавым зазубренным мечом выглядел совсем не страшно и абсолютно неубедительно.
— Очень странно, — задумчиво произнесла Скалли. — Создается впечатление, что тело просто подверглось глубокой заморозке…
И в этот момент откуда-то сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем — лязг металлических ступенек под торопливыми шагами. Молдер бросился к выходу, Скалли последовала за ним. Поднявшись на верхнюю палубу, они увидели Трондхайма, который отчаянно вопкл и размахивал руками. Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения шкипера. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Мориты» очень захотелось самому занять место шкипера.
Вскоре рыболовное судно скрылось в тумане, а через некоторое время утих и рокот мотора. Шкипер Трондхайм закончил извергать проклятия ему вслед и, сверкая налитыми кровью белками глаз, обернулся к Молдеру и Скалли.
— Это был мой корабль! Черт вас раздери, это был мой корабль! А теперь они бросили нас здесь, а сами слиняли. Конечно, это все проклятый Хантер подстроил. Он давно зарился на мою долю, так сейчас она вся и достанется ему. А виноваты во всем вы — вы затащили меня сюда, на эту проклятую ржавую посудину, где мы все и отбросим копыта! Здесь ведь даже не осталось ни одной целой шлюпки, на которой мы могли бы уплыть!
— Успокойтесь, капитан! — Молдер попытался положить руку на плечо Трондхайму, но тот вырвался и отскочил назад. — Сейчас мы поднимемся в рубку, наладим рацию и пошлем сигнал бедствия. Уверен, что не позднее, чем через пару-тройку часов кто-нибудь да откликнется…
Борт «Карнарвон», шесть часов спустя.
— Теперь что-нибудь загорелось? — спросил Молдер, не высовывая голову из отсека.
— Нет, — коротко ответила Скалли.
— А если вот так? — Тоже ничего.
Из недр отсека с радиооборудованием виднелись только ноги Молдера. Он лежал на спине и ковырялся отвертками в порядком проржавевшей электронике, пытаясь превратить сложнейшую радиолокационную аппаратуру хотя бы в некое подобие простейшего искрового передатчика.
Пока это у него получалось не слишком успешно.
— Так, кажется, вот этот контакт… Скалли, дай мне, пожалуйста, тот разъем, который на желтом и белом проводе.
Из отсека показалась раскрытая ладонь, и Скалли вложила в нее нужный разъем. Рука вновь исчезла, вслед за этим раздалось позвякивание и сопение.
— Тьфу ты, черт… Ну хоть теперь есть какие-то изменения?
— Нет, никаких… Ой, действительно загорелась одна лампочка!
— Где и которая?
— Желтая, в нижней части пульта, справа. И обе правых шкалы тоже осветились. Кажется, стрелки на них шевелятся…
— А больше ничего не горит?
— Кажется, нет… Нет, больше ничего. Молдер снова засопел, а потом начал вылезать из отсека. Даже в свете аварийного фонаря по его физиономии можно было понять, что к большому успеху его ковыряние в аппаратуре не привело.
— Ладно, пока передохнем. Что у нас сегодня предполагается на ужин?
— Рыбные консервы, — ответила Скалли. — На камбузе в морозильниках все давно истлело, но банки, как ни странно, выглядят целыми. Я открыла одну из них — обычная сардинелла в масле, вполне съедобная. Так что, на ближайшую неделю пищей мы обеспечены.
— На ближайшую неделю — да, — подал голос Трондхайм, до этого молчаливо стоявший у переднего стекла рубки, облокотившись на навигационный пульт. — А что мы будем есть дальше?
— Я думаю, к этому времени до нас уже доберутся спасатели, — как можно беспечнее заявил Молдер.
— Какие спасатели? Вы только что целых два часа возились с радиостанцией, но так и не смогли ее наладить! Мы даже не сумеем вызвать помощь!
— Может быть, еще сумеем. Кроме того, через неделю наше отсутствие так и так будет замечено.
— Интересно, кем это? Я же говорю, мерзавец Хантер приложит все усилия, чтобы обставить дело шито-крыто. Он заявит в полицию, что капитана и юнгу унесло в шлюпке в открытое море и найти их не удалось, а все остальные подтвердят. Или скажут, что просто спали и ничего не видели. Подумаешь, пропала в море шлюпка с двумя людьми. Такое в здешних местах случается каждый месяц, а иногда и не по разу.