А мобилизоваться надо, надо! За рулем, да на бешеной скорости, да по мокрой автостраде, да в кромешной ночи! Не опускайтесь, руки, крепче за баранку держись, агент. Думай-думай, голова. Соберись, воля, в кулак… И тем набряк-шим-сконцентированным кулаком — по морде, по морде! Кому? А всем! От мала до велика — всем, кто прямо ли косвенно виновен в гибели напарника, который уже никогда…
Боже мой, что за напыщенный дебил родил формулировочку «Никогда не говори никогда»?! Жизнерадостный дебил, никогда не сталкивающийся на практике с безвозвратным «никогда». Практика — критерий истины… Ни-ког-да…
Никогда, никогда, никогда больше агент Скалли не увидит агента Молдера. Ни живого, ни даже мертвого…
Как там они ободряли друг друга черным юморком?
— Ты поступаешь правильно. Нас повесят.
— Я бы предпочла электрический стул. Более эстетично. И не повредит прическу.
— Может, тогда лучше газовую камеру? Или инъекцию? Леди?
— О, вы так любезны, сэр.
— Я стараюсь, леди… Но, кроме шуток, Дэйна, при всем богатстве выбора другой альтернативы нет.
— Что ж, на нет и суда нет, напарник.
— Суда действительно не будет, Дэйна.
Суда действительно не было. А негласный приговор приведен в исполнение. Виселица, электрический стул, газовая камера, инъекция — ну-ну! А пригоршню праха не хотите? Гори ты, Фокс Молдер, синим пламенем!
И костер в тумане светит, искры гаснут на лету. Скалли, Молдер вас не встретит. Вы проститесь… Вы даже не проститесь с ним, Скалли, — он… дематериализован. Пригоршня праха. Пеплом по ветру.
Ветер, ветер, ты могуч… И возможно, покружив серые хлопья в поднебесье, опустишь их на голову Скалли. Оно и есть — посыпание головы пеплом. В знак скорби.
Ни-ког-да больше она не увидит Молде-ра… наяву.
А сны — что ж, сны…
Партнер Скалли, вас не мучают эротические сны?
— Ну почему сразу мучают, партнер Молдер!..
Давняя присказка промеж партне… все-таки напарников. На грани допустимого. Вернее, допускаемого промеж партне… все-таки напарников. Подавляющая основной инстинкт, когда симпатия прорастает влечением.
Но-но, агент Скалли, мы же на работе!
Так точно, агент Молдер, наша служба и опасна, и трудна!.. А скажи мне, агент Молдер, как насчет внеслужебного времени и не на работе?
Я всегда на службе, агент Скалли, я всегда на работе… Погоди, ты серьезно?
Ну что ты! Я, как и ты, всегда на службе, агент Молдер, я всегда на работе.
Даже когда спишь?
Так я тебе и сказала!
Скажи…
Ты первый скажи.
А я не сплю. У меня хроническая бессонница. Знаешь ведь.
Вывернулся! Ну и мучайся дальше!
Чем?
Как чем? Бессонницей. А вы что подумали, агент Молдер?
Ну-ну. Того же и вам желаю, агент Скалли.
Бессонницы?
Мучаться. Во сне. Или ты что предпочитаешь, партнер?
Желательно, конечно, помучиться… Напарник.
…Сны снами, но теперь только они и остаются. И никогда наяву. Молдер — никогда. Со своими завиральными идеями. Со своим несносным характером. Со своими «качелями» темперамента — от депрессии до истерики. Со своими несуществующими икс-файлами. Со своим…
Ни-ког-да. Точка. Всё. Живем дальше, агент Скалли. Живем, «дирол» с ксилитом жуем. Иногда лучше жевать, чем говорить. Особенно про несуществующие икс-файлы, не так ли, агент Скалли? Один вот тут всё говорил про икс-файлы, говорил — дали ему хорошенько прикурить, так он теперь и не говорит. Не так ли, агент Молдер? Дали тебе прикурить! Огня, кричал, огня! Память — огонь лучистый и негасимый. Что ж, пришли с огнем…
Всё, сказала! Точка. Следи за дорогой, Скалли. Слезами горю ни поможешь, ни помешаешь. Да и какие слезы! Просто дождь взбесился, лобовое стекло заливает — «дворники» не справляются. Так что это не она, Скалли, — в два ручья. Это дождь, если на нее, на Скалли, мельком глянуть сквозь лобовое стекло — а хоть бы из встречной машины.
Нет никаких встречных машин. Пустынно. Как… в пустыне… О, нет! Договор же — о пустыне ни слова! Ни слова, ни мысли, ни ассоциации! Проехали!
…Сколь угодно убедительно можно талдычить самой себе: проехали! Но…
…не доехали. Потому что — приехали! Стоп — машина!
А ну, кому говорят — стоп?!
Наверное, ей, Скалли. Больше некому. Ни встречных, ни поперечных машин на трассе не видать. Тебе говорят, стоп!
А позвольте полюбопытствовать, кто говорит?
Говорит Вашингтон, сукина дочь! Вашингтонское время — два часа сорок минут пополуночи!
Вашингтон — воплощение властных структур. Властные структуры здесь и сейчас — в обличье военного вертолета.
И он, вертолет, поймав машину Скалли в луч прожектора, будто расплошного зайца вел ее по трассе, громкоговоряще командуя: «Стоп — машина!»
Как?! Неподчинение властным структурам?! Ну, сестренка, ответить придется! По полной программе! Даже если слова не проронишь, все равно ответишь!
А сбежать у тебя не получится, сестренка. Бежать некуда. Некуда бежать. Вертолет, по определению, догонит и перегонит любой автомобиль, будь тот и с форсированным двигателем.
Летели, сестренка, — вот и догнали! Вот и перегнали! Вот и сели, перегородив трассу! И куда ты денешься, на что надеешься… с-сукина дочь! Зайчик ты наш, попрыгайчик-убегайчик! Ну, погоди! Из вертолета сейчас — такие волки, такие волки! Полярные… Командос!
— Живо из машины!!! Кому говорят?!
— Я агент ФБР Дэйна Скалли!
— А я папа римский! Молись, дочь моя!.. Живо из машины, ну!!!
— Ваши документы?!
— Вот мой документ! Поняла?!
Чего ж не понять? Направленный ствол автомата в трех дюймах от лица… а учитывая побелевший от бессильного бешенства нос агента ФБР Дэйны Скалли — и вовсе в одном дюйме! Очень внушительный… документ.
И ведь не гопники, а действительно властные структуры. Судя по оснащению и беспардонности. Почему властные структуры, когда у них законно требуешь удостоверяющий документ, всегда впадают в ярость и тычут автоматом в нос — дескать, вот наш документ! Издержки воспитания, не иначе. И ведь так, наверное, только в Америке! Обреченная страна! Боже, храни нас, граждан этой страны, от властных структур при исполнении!
Исполнение — звериный рык:
— Р-руки на капот! Ноги р-расставить!
— Ноги? Расставить? Вы беседуете с леди, хам!
— Я не беседую! Я при исполнении!
— При исполнении чего?!
— Ма-алчать!.. Где агент Молдер?!
— Ну?! Где?!
— Вы приказали молчать. Вынуждена подчиниться.
— Не умничай, ты!
— Что вы, молодые люди! Я — дура дурой. По сравнению с вами.
— Дать ей по почкам?
— Отставить!.. Ну?! Где?! Слышала, а то ведь по почкам!
— В багажнике. Где же еще!
— Так! Ты и ты — открывайте! — А ключ?
— Ка-акой ключ, к чертовой матери! Вскрывайте, к чертовой матери!.. А ты стой, не рыпайся! И не строй мне тут из себя целку, к чертовой матери!
Очень трудно агенту Скалли строить из себя целку в позе, никак не характерной для целки, — уткнувшись носом в машину, упершись руками в капот, расставив ноги, волей-неволей выпятив задницу.
Очень трудно искать агента Моддера в темном багажнике. Особенно если его там нет.
— Его здесь нет!
— А где?!
Трудитесь, волчары, трудитесь. Счастье в труде!
— Ну, ты! Где агент Молдер?!
— Я же сказала.
— Его там нет!
— А вы поверили, что он там?
— Соврала?!
— Ну когда женщина отвечала за свои слова! Какой милый мальчик!
— Ты тоже! С-сукина дочь!
— Здравствуй, братец!
— Может, теперь дать ей по почкам?!
— Отставить!.. Ну, ты! Где документы?! И не вздумай соврать!
— В багажнике.