— А потом ты помогла устроиться на работу. Так много для меня не мог сделать никто.
Мать собралась выгонять меня из дома. Я ведь не приносил денег. А ее пособия не хватает даже на нее одну. Во всяком случае, она сама так говорит. Но тут я пошел работать и стал приносить деньги. Я здорово зарабатывал. Много больше, чем ей давало государство. Я остался дома. У нас ведь будет дом? — Дарин сжал руку Шэрон. — Ты разведешься с мужем. Или он умрет ненароком.
Освальд не заметил, как вздрогнула рука Кавит. Как мелкие капельки пота пробежали по виску. Даже закушенной губы он не разглядел. Гравий кончился, начался асфальт. Впереди черным провалом раскинулась стоянка.
— Шэрон, смотри, машинки. Хочешь, поедем на них кататься? Например, в Неваду? А повезет нас… — Дарин оглянулся, подбирая подходящий автомобиль. — Вот этот!
Протянутая рука ткнула в борт «шевроле». Машина послушно взревела мотором, зажглись фары, приборная доска осветилась неприятным болотно-зеленоватым светом.
Шэрон молчала.
— Ты, конечно, права. Зачем нам этот драндулет? Хочешь, поедем на «вольво»? А может, тебе нравятся «мицубиси» или «тойоты»? Понятно, ты не любишь японские марки. Тогда… Вот эта сойдет.
Темно-красного, почти вишневого цвета машина сверкнула фарами. Радостно зарычала, прогревая мотор.
— Ох, покатаемся, с ветерком! Но всей Америке проедем. А можно и в Канаду съездить. На машине недалеко. Зато там сахар дешевый. И вкусный… Может, слышала? Такой сорт, кленовый? Конечно, слышала, ты же сама нам рассказывала… Черт, а как же открыть двери?
Дарин разжал пальцы, собираясь дернуть за ручку. Шэрон почувствовала свободу. Вдруг ослабли коленки. Словно в кошмарном сне…
Шэрон бежала, как не бегала никогда в жизни. Сердце пойманной птицей колотилось в груди, стонало от боли. Ставший ледяным воздух врывался в опаленные легкие. Сухой кашель рвал горло. Но Шэрон бежала, спасая свою жизнь, жизнь мужа и близких. Всех, до кого мог дотянуться ласковый ученик.
— Ты куда? — закричал за спиной обиженный мальчишка. — А меня? Я не умею так быстро бегать. Постой. Мы потом поиграем.
Крик Дарина словно подстегнул Кавит. Боль, спрятавшаяся под ребрами, поползла к ногам, вцепилась в лодыжки, разливаясь свинцовой тяжестью, но Шэрон добежала до поворота, свернула, пытаясь спрятаться от палящего взгляда, сверлившего спину.
Она не успела заметить, как это произошло: вот она бежит — а вот уже сидит в кустах, и крепкая мужская рука зажимает ей рот.
Над ухом раздался спокойный шепот:
— Это Молдер. Тише. Где он?
Кавит разжала сведенные судорогой челюсти:
— Там. Он идет сюда. Он убьет нас.
— Не убьет, — Фокс отпустил Шэрон, потянул из кобуры пистолет.
— Где вы ее спрятали? — визгливый, режущий слух голос раздался рядом со стоянкой.
Там, на небольшой полянке, покрытой мелкой, мокрой от дождя и росы травой, стоял Освальд. Редкие черные волосы слиплись и свисали сосульками. Он вертелся, вглядываясь в темноту между деревьями.
— Вы думаете, я заблудился? Что я не помогу ей? Предатели! С вами будет так же, как с другими предателями! Убирайтесь! Я слишком долго ждал. Мне можно, мне уже есть восемнадцать.
Фокс сжал руку Кавит, выбрался из зарослей и, прячась в тени деревьев, медленно заскользил в сторону стоянки. Освальд понурил голову, узкие плечи его поникли, глаза, светившиеся во тьме, пугали своей безысходностью.
— Шерри! Любимая… — судорога пробежала по горлу Дарина, перехватила дыхание. — Ты где? Что они с тобой хотят сделать?
Сзади раздался шорох шин. Полицейская машина с выключенными фарами подкралась к стоянке. Из салона выбрался шериф. Лица было не разглядеть, но жетон блеснул в призрачном лунном свете.
— Где ты?! — заорал Дарин, ударяя себя по коленкам. — Где? Отвечайте! Немедленно!..
— Эй, парень, ты что, спятил? — шериф сделал шаг к Освальду. — А ну иди сюда.
Дарин метнулся, словно затравленная лань, перепрыгнул через живую ограду и, уворачиваясь от хлещущих в лицо веток, помчался по парку.
— О, черт! — шериф схватил с сидения машины фонарь и бросился вдогонку.
Дарин убежал недалеко. Луна, проступившая сквозь клочья облаков, осветила его фигурку, метавшуюся между стволами. Молдер замер в тени огромной липы с раздвоенной верхушкой. Прислонился к дереву, ощутив щекой тепло морщинистой коры.
— Зачем? Зачем вы меня не любите? Вам все равно, а мне-то как?
На поляну выбежал шериф. Луч фонаря высветил бледное лицо мальчишки с двумя огненными озерцами глаз. Дарин вскинул руки, словно пытаясь уцепиться за обрывки облаков.
— Ненавижу! — синее пламя окутало ближайшие деревья, взревел порванный воздух. Раздвоенная липа вспыхнула жарким факелом. Языки огня с гудением рванулись к небу. Молдер отскочил, спасаясь от горящих веток, посыпавшихся на землю.
Вторая молния ударила в шерифа. Голубая змейка стремительно прокатилась по траве и, словно распрямившаяся пружина, вонзилась в фонарь. Шериф упал, тело его задергалось. Полуседые волосы встали дыбом.
Молдер сдвинул предохранитель и направил пистолет на Дарина.
Тот лежал на земле. Фокс потер ослепленные глаза, подошел ближе. Липа догорала, роняя на мокрую траву последние искры. Молдер наклонился над Дарином. Напряженные мускулы на лице мальчика шевельнулись и расслабились. Грудь Освальда плавно вздымалась от дыхания. Молдер щелкнул наручниками, завязал Дарину глаза. Вытащил телефон, набрал номер.
— Служба спасения, — отозвался вежливый женский голос.
Психиатрические больницы очень похожи на тюрьмы. Высоченные кирпичные стены, двери без ручек, решетки на окнах. Наверное, это из-за того, что больница также предохраняет одних людей от общения с другими. Чтобы безумные идеи не убежали, не заразили своим безрассудством все общество.
— Его как-нибудь лечат? — Скалли заглянула в окошко.
— Нет. То есть ему делают уколы. Успокоительное. В таких дозах, что он просто не способен чего-либо хотеть. Но на всякий случай отсюда убрали электроприборы. Даже внутреннюю проводку убрали, все стены полностью изолированы, — Молдер почесал затылок. — Кто же знал, что так выйдет? Шериф остался жив просто чудом. А еще в чудеса не верил.
Дарин сидел на койке, чувствуя, как гнетет безделье. Надо бы что-то делать, вот только все время хочется спать…
— Санитар! — громко позвал он. Вбежал медик в развевающейся белой накидке.
— Принесите, пожалуйста, телевизор.
Санитар кивнул, и через полчаса крохотный телевизор был принесен. Дарин поставил его на пластмассовую тумбочку, лег на кровать. Экран замерцал, и вскоре изображение прояснилось. Обветренный капитан, стоя за штурвалом рыболовецкого судна, что-то бойко объяснял зрителям.
— Скучно… — тихо произнес Дарин. Телевизор мигнул, и на экране появился длинноволосый певец. Зажав под мышкой поломанную электрическую гитару, он яростно скакал по сцене.
— Чушь, — промолвил Освальд, глаза его закатились, и он заснул.
— Пойдем, — Молдер развернулся к Скалли. — Здесь мы сделали все, что могли.
Стук каблуков рассыпался по пустынному коридору.
Дарин Освальд спал, не включенный в сеть телевизор мирно светился.
Фредерик Сампсон возвращался домой. Голова, стянутая бинтом, мучительно ныла.
— Скорей бы домой, и спать… долго спать… — бормотал шериф. — Здорово меня этот щенок долбанул.
Он потряс рукой, пытаясь избавиться от ощущения, что по запястью бегают сотни муравьев. Голубая искра сорвалась с пальцев и с треском выстрелила в свитер. Сампсон поднял голову, вглядываясь в дорогу. Светофор на перекрестке вздрогнул, и, проскочив желтый, загорелся призывным зеленым светом. Шериф покачал головой и покрепче вцепился в руль. У горизонта бесшумно посверкивали зарницы. Коннервиль спал беспокойным утренним сном.