Если честно, было время, когда я не боялся иметь ребенка. Когда я был с Эбби, был полон глупой любви, я часто думал о семье. Ребенок, брак, все такое. Я хотел дать своей маленькой версии жизнь, какой у меня не было. Я хотел забыть с ними о прошлом. Было эгоистично так смотреть на детей, но это не удивительно в моей ситуации. В словаре рядом с «эгоистичным» должна быть моя картинка.
Я должен был обрадоваться, когда Джен сказала мне, что у нее будет ребенок, был я вовлечен или нет. Это ранило. Это было странно. Наши отношения всегда были простыми. Мы не ждали друг от друга много. Ничьи чувства не были задеты. У нас было понимание и секс. Любил ли я Джен? Нет. Никогда. И это к лучшему. Мне было лучше никого не любить.
Но теперь она собиралась рожать ребенка без меня, и я чувствовал себя отвергнутым. Словно я не был нужен. Словно я был донором спермы, и она ушла с частичкой меня, которую я хотел бы… в других обстоятельствах. Так что мне придется остаться с Джен. Даже жениться на ней, если она захочет. Но я буду несчастен. Буду подавлен.
К счастью, жуткий вой разогнал мои мысли, помешал мне падать все ниже. Теперь я мог бояться другого.
Прокаженных.
Крик продолжался, приближался, а потом начал вырываться с хрипом, и от каждого воя холодела кровь. Казалось, обезьяна насилует кошку, звук был полон боли и ужаса.
Я был в ужасе, а Перри мирно спала. Но это я мог исправить. Я не собирался проходить через это один. Если я должен страдать, то и она должна. Да, рядом с «трусостью» в словаре тоже должна быть моя фотография.
Я опустил ладонь на ее плечо и затряс, чтобы разбудить.
Она посмотрела на меня сонными глазами.
— Что? Что происходит? — пробормотала она.
Леденящий душу крик сотряс палатку.
— Что это было? — воскликнула она, страх прогнал с ее лица остатки спокойного сна.
— Не знаю, только началось. Думаю, это псих.
Она посмотрела на меня, как на психа. Я рассказал ей о психе — прокаженном, жившем когда — то в колонии.
— Черт, — выдохнула она.
Это не поможет. Теперь она проснулась, и мне было не так страшно. Это стоило снимать.
— Мы должны снять это! — я вывалился из спального мешка и направился к «Супер 8».
— Нет! Ты не можешь туда идти, — закричала она за моей спиной.
Я схватил ботинки. Я не мог это пропустить.
— Могу и должен.
— Нет! — завизжала она не хуже прокаженных. Я опустил ботинки и посмотрел на нее. Она еще так не боялась за все время на острове. Она была перепугана, дрожала в спальном мешке, в паре секунд от панической атаки. — Ты не можешь туда идти! — продолжила она. — Там то, что хочет тебя ранить.
Что?
— О чем ты?
Она с мольбой посмотрела на меня.
— Прошу, Декс, просто доверься мне.
Этого ответа мне было мало.
Я покачал головой.
— Ни за что. Я не пропущу это. Оставайся здесь.
Я расстегнул палатку, порыв свежего воздуха ворвался внутрь, и Перри бросилась и схватила меня за руку, ногти впились в мою кожу.
— Не бросай меня! — взмолилась она, голос был полон страха и боли.
Я сдался, позволил ее рукам оттащить меня от выхода. Она была на грани слез. Я не мог оставить ее в таком состоянии.
— Ты нужен мне, — прошептала она.
Это что — то новое. И что — то незнакомое шевельнулось в моем сердце. Никто еще не нуждался в Дексе Форее.
— Я нужен тебе? — спросил я, горло сжалось.
Она притянула меня ближе, хватка стала крепче. Что — то происходило. Что — то, что заставило меня забыть о психе в лесу. Я едва слышал те крики. Я был околдовал глазами Перри, тем, как они сияли в темноте. Сгущался жар, он тянул нас друг к другу, как нить, пылал в нас.
— Ты мне нужен, — сказала она с такой решимостью, словно объявляла войну.
Я смотрел на ее губы, пока она говорила это.
Если она хотела войну, будет ей война.
Я улыбнулся.
Я потом отбросил предосторожности и сделал то, о чем мечтал.
Я бросился к ней, обхватил ее лицо руками, прижался губами к ее губам. Это было лучше, чем я думал, я ощущал ее, пробовал, мой язык набрасывался на нее, словно я пытался приручить ее. Если так продолжится, я съем ее заживо.